Опасные земли. Клим Жуков

водится, где рысь, там и галоп. Вся дорога испятнана этим пунктиром: шаг – рысь – галоп. И валится, валится под копыта счастливая бургундская земля…

      Филипп уставил лицо ветру, привстал на стременах и, сорвав шляпу, заливисто засвистал подходящий мотив, подхваченный соседями.

      Молодые рыцари не успели разделаться с песней и до половины, кони, соответственно, не успели как следует вспотеть, когда от головного дозора донеслись соблазнительные крики. Шеренга копий над пыльным облаком сломалась, ржание, кто-то заругался, кто-то закричал.

      Филипп вывернул коня на обочину и понесся вперед, провожаемый сердитым возгласом де Ламье:

      – Куда?! Без тебя не разберутся?! Вот осел упрямый!

      Конечно, разбираться было не с чем. Прав был де Ламье.

      Арбалетчики, вовсю скакавшие в шеренгу по два, не заметили старика, переходившего дорогу. Конь ударил того плечом, старик растянулся в пыли, а его длинная клюка, напротив, вылетев из рук, достигла лошадиного носа. Нос слегка пострадал, мерин взвился, арбалетчик рухнул под дружественные копыта, слегка его потоптавшие.

      Словом, мелкое дорожное приключение.

      Когда Филипп добрался до места, старик сидел у обочины, тряся сединами, арбалетчик ругал белый свет последними словами, силясь потереть ушибленный бок сквозь бригандину, а его товарищи занимались отловом мерина, зачуявшего волю.

      Де Лален, как подобает доброму христианскому рыцарю, решил проявить милость к падшим.

      – Эй, эй! Папаша! Ты целый? – учтиво поинтересовался он у старика, покинув седло. – Да не мямли! Толком говори!

      Рядом уже стоял друг Жерар, а позади возвышалась пыльная фигура де Ламье.

      – Дай ему воды, может, очухается.

      – У меня только вино. Эй, парни, есть у кого фляга с водой?

      – Воды ему! – вскричал пострадавший арбалетчик. – Хрен ему, а не воды, черту старому! Во!

      Под носом у старика образовался бугровый кулак.

      – Куда лезешь, слеподыр!? Вот сейчас бы затоптали!

      – Лучше бы затоптали, – мрачно пожелал жандарм с капитанским шарфом на саладе, подъехавший в суматохе. – Столько времени на всякого пейзана…

      – Да будет вам! – Филипп устыдился такой черствости. – Человек все-таки. На вот, выпей.

      И протянул флягу.

      – Да что вы, добрые господа! – кряхтел старик. – Я ж как бы и не то что бы это… брел вот, не заметил, а тут вы, уж простите…

      Вина, однако, причастился от души.

      – Жив, скотина, – сказал жандарм.

      Арбалетчик сплюнул и пошел забирать изловленного мерина, Жерар нагнулся за клюкой, а Филипп вдруг услышал совершенно отчетливые слова, так не похожие на недавнее бормотание, – чистый, уверенный голос:

      – Не езди никуда, малец. Пропадешь.

      – Не понял? – Филипп и в самом деле не понял.

      – Нечего понимать. Не надо никуда ездить, малец. Скажись больным, упади с коня, вот как этот вот, вывихни плечо и домой, к папочке Оту – здесь рядом, – сказал старик, возвращая флягу.

      Де