Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII. Александр Николаевич Федоров

дружина. Воины могли низложить ярла, если тот по каким-то причинам их не устраивал, и зачастую именно от их воли зависели решения вождей. Попасть в этот круг избранных было непросто, но, тем не менее, происхождение не являлось в данном случае непреодолимым препятствием. Просто воинов на Баркхатти всё же требовалось куда меньше, нежели охотников, рыбаков или пахарей.

      Эпоха клановых войн ушла давно и, как хотелось надеяться, безвозвратно. Более того, некогда жестокие и кровожадные захватчики, ныне большинство келлийцев предпочитали жить в мире со своими южными соседями. Торговля с Шеваром и Кидуей приносила куда больше, чем периодические набеги на не больно-то заселённые прибрежные территории.

      События, подобные тем, что сгущались нынче над Баркхатти, были отличным шансом для работяг вроде Шерварда. Именно в такое время потребность в воинах становилась достаточной, чтобы подобные парни получили заветный наруч. Это не грозило голодом и разрухой впоследствии. Во-первых, дети воинов не наследовали их статуса, так что будущий сын Шерварда, скорее всего, станет таким же охотником, как и его отец. Да и сами дружинники, вернувшись из нечастых набегов, зачастую брались за старое ремесло, когда заканчивались награбленные запасы.

      По дороге домой Шервард размышлял – стоит ли говорить о предложении, сделанном Дионом его брату. Наверное, глубоко в душе он считал это несправедливым – его брат не заслужил той же милости Воина, что и он. Тробб не был образцом ни сына, ни брата, ни мужа. Не говоря уж о том, что, хорош он или плох, но всё же исправно снабжал семью свежей рыбой, и без него отец остался бы единственным мужчиной в доме. Но, с другой стороны, так от него могло бы быть больше проку – вдвоём они принесли бы домой вдвое больше добычи.

      Шервард не смог утаить эту новость. Он знал, что никогда не простит себе, если смолчит. И Тробб, разумеется, тут же заявил, что тоже отправиться в поход. Отец, не скрывая радости, благословил обоих, в этот момент совершенно не думая, как тяжело придётся ему в отсутствии сыновей. Жёны также глубоко прятали печаль, гордые тем, что их мужья теперь стали видными людьми.

      Шервард, будучи в Реввиале, постарался закупить максимум того, что может потребоваться семье в его отсутствие. Он даже задолжал нескольким торговцам, заверив тех, что сполна рассчитается, вернувшись из похода. И поскольку на его левой руке теперь был кожаный наруч, ему охотно ссужали всё, что он просил. Так что можно было надеяться, что отец, сёстры, жена и невестка не будут нуждаться ни в чём по крайней мере до осени. В конце концов, они живут не в чащобе – тут тоже есть люди, которые могут помочь! Можно было быть уверенным, что семью дружинников в беде не оставят.

      Единственное, о чём сейчас особенно сожалел Шервард – это то, что он пропустит рождение своего ребёнка. Но такова была судьба всех воинов – они зачинали дитя, возвращаясь из одного похода, а затем принимали его из рук жены, возвращаясь из следующего. Он непременно вернётся осенью, до того, как Серое море станет непригодно для мореходства, и затем у них будет время до будущей весны, если Враноок