Кольца мостов. Анна Драницына

думали, что ангел на шпиле, будет их охранять. Как бы не так! Понаехали тут – размаха крыльев не хватит, чтобы прикрыть неразумных от всех бед. Да еще попробуй посиди на самом верху в дождь и снег – не то, что оберегать, смотреть по сторонам станет тошно. Да и куда смотреть? Вниз? На вечно бегущих, утопающих по колено в талом снегу, проклинающих жизнь, усталых, серых людишек? Если бы Нинка была городским ангелом, она бы по осени, как только закружат по Каменному острову первые желтые листья клена, срывалась бы с золотой иглы и улетала в теплые края вместе с птицами.

      В первый день в новом городе, разложив кое-как вещи по шкафам, Нинка полезла в душ. Дом был старый, начала 19 века, и ванная чаша, по мнению семьи, была настоящим безумием. У нее были чугунные витые ножки в форме львиных лап. Сама чаша практически сгнила, и внутри нее хозяева разместили белоснежный акриловый вкладыш.

      Нинка переключила смеситель крана и с наслаждением подставила под струю усталую, после перетаскивания миллиона пакетов и коробочек, спину. Неожиданно в голове загудело, и женщина как подкошенная рухнула в ванну от сильнейшего удара. Ей показалось, что кто-то выстрелил в нее из лазерного оружия, расщепив тело на миллиард частиц. Нечто сильное и всеразрушающее проползало по ее венам, останавливая на мгновение кровь, и замерло комком в горле. Ни вздохнуть, ни крикнуть. Электрики подтвердили – похоже на то, что из крана вместе с водой проходит ток. Работники ЖЭКа облазили ванну вдоль и поперек, включали и выключали воду. Один мужик даже залез в ванну по колено, чтобы принять удар на себя. Хотя Нинку чуть не вытошнило от смердения его носков, она до последнего надеялась, что проклятый ток обнаружат и изолируют. Попарив как следует ноги в белоснежной, намытой химикатами ванне, электрики заявили, что никакого электричества там нет и быть не может, и обиженные, что им не дали на бутылку, ушли. Когда они ушли, Нинка снова с осторожностью засунула руку под кран. И опять то же чувство удара, только гораздо меньшей силы. Чужой, как ни в чем ни, бывало, сидел в воде и не собирался никуда деваться. В тот момент, когда твое любимое тело вдруг становится проводником неизвестных существ, больше хочется умереть, чем еще хоть на секунду задержаться в львиной ванной. При этом Семенов мог часами там намываться, распевая песни, и с ним ничего не происходило. Нинка вначале с беспокойством, а потом и со злорадством ждала, когда же его наконец тоже долбанет током, но Чужой приходил только к ней.

      Туська приехала в Петербург позже и не застала этого кошмара. Но она считала, что. Нинке крупно повезло, что она не чувствительна к близлежащим мирам и не видела того, кто ее атаковал. Возможно, увиденное было бы в тысячу раз страшнее, чем разряды электричества.

      – Ты только представь на мгновение, сколько сотен людей тут жили, именно в этих стенах? – говорила Туська. – Это как наклеенные газеты под обоями – ты отрываешь кусок, а там каждый раз новый слой, еще старее предыдущего. И каждый обрывок хочет прошептать тебе свою тайну,