Убить отступника. Олег Мазурин

поручик, что за моветон драться без секундантов?.. Как это, сударь, право, не понимаю?

      – Так точно, будем драться без оных. Да и зачем они нам, капитан? Офицерская честь не позволит нам слукавить при проведении поединка. И лишние очевидцы нам ни к чему. Неужели я не прав, капитан?

      – С вами трудно не согласиться, поручик. Но позвольте узнать, на скольких шагах будем стреляться? Да и как? По жеребью или на счет, или по знаку?

      – По знаку. Зачем полагаться на случай? И на тридцати шагах. По десять до барьера, каждому, и десять шагов для убойной дистанции. Осечка считается за выстрел. Если мы оба промахиваемся, то дуэль возобновляется вновь. До полной сатисфакции одной из сторон. Ну, как, идет, милостивый государь?

      – Хорошо, я принимаю сии условия, сударь. А позвольте узнать, а что же послужит нам знаком для выстрела, ведь у нас нет секундантов?

      – У меня есть часы с боем. Заведем их, и третий удар часов будет означать для нас команду «сходиться!»

      – C'est excellent, monsieur. Je n'ai rien contre. Je suis d'accord[5].

      – Вы воспользуйтесь своими проверенными пистолетами, капитан?

      – Конечно, сударь.

      – Я тоже…

      Дуэлянты, прихватив оружие, вышли во двор…

      Эх, дуэль, дуэль!.. Будь она неладна! На веку Голевского было всего две дуэли. И они не имели для него каких-либо неприятных или серьезных последствий, вроде ссылки на Кавказ или в Сибирь. Одного франта он ранил в ляжку, второго пощадил, выстрелив в воздух. Но что будет на этот раз? Только Богу известно. А ведь ничто не предвещало такого поворота событий. Ехал, никого не трогал. А тут…

      Голевский призадумался.

      «А кто сказал, что путь будет легким? Да и случайна ли эта дуэль? Вполне вероятно, что ее могли подстроить».

      Цаплин бросил черную лайковую перчатку на пожухлую траву, обозначая край дистанции, и отсчитал от нее ровно десять шагов.

      – Десять! – воскликнул он азартно и воткнул саблю в землю. – Это послужит вам барьером, сударь!

      – Благодарю за заботу, поручик! – насмешливо крикнул Голевский и добавил. – Пусть будет так!

      Гусар отмерил от сабли такое же расстояние… Скинул доломан на проплешину и громко объявил.

      – А это мой барьер, сударь!

      Голевский кивнул.

      – Раз, два, три, четыре, пять, шесть… десять! Вот и ровно тридцать шагов! Это мой край!

      Вторая черная перчатка полетела на траву.

      Поручик достал свой кавалерийский пистолет, а Голевский свой – армейский, чей ствол обычно немного длиннее кавалерийского. Дуэлянты проверили свое оружие, прочистили, зарядили пулями, насыпали пороху на полки, взвели курки.

      – Вы готовы, капитан? – осведомился Цаплин.

      – Да.

      – Сходимся, как и договорено, после третьего удара. Целимся и стреляем в произвольном порядке.

      – Хорошо, поручик!

      Голевский перекрестился, поцеловал крест. Цаплин завел часы и положил у доломана.

      – Расходимся, капитан! – крикнул гусар. – Трехминутная готовность!

      – Хорошо!

      Офицеры встали на исходную

5

Это великолепно, сударь. Я не возражаю. Я согласен (франц.)