Он не отпустит. Юлия Гауф

Теперь это заметно.

      Я мокрая насквозь. Ноги дрожат, мышцы – кисель. Танцевать никогда не было легко, балет – это самый тяжелый спорт, и знали бы зрители, что происходит с прекрасным лебедем, убегающим со сцены за кулисы. Лебедь держится за бок, и пытается отдышаться. Утирает пот, пытаясь не размазать грим, и возвращается на сцену.

      – Танич, отлично. Хабарова – спину держи! Булатова – хорошо, но можно лучше. Следи за коленями, ты не лягушка, не жалей себя. Волынина, – с неудовольствием взглянула Фаина Алексеевна на Женьку, – руки деревянные, с плечами проблемы. Сходи на массаж.

      – Хорошо, – буркнула Женя.

      Никогда она не умела принимать критику. Странно, что в хореографическом продержалась. Знала бы мама, какими эпитетами меня иногда награждала Нина Васильевна. При всех. Однако, мне это помогло – я из кожи готова была вылезти, чтобы она похвалила.

      И добилась своего.

      – На сегодня все! – отпустили нас, и я чуть не упала на пол от усталости.

      Но собрала все оставшиеся силы, и поплелась в раздевалку.

      – Ты где поселилась? Привет, – толкнула меня Женя.

      – Мы разговариваем?

      – Да ладно тебе, – скуксилась она. – Ну характер у меня такой, будто ты не знаешь.

      – То есть, швырять мне в лицо расческами и выкидывать мои вещи – это милые проявления твоего характера?

      Я стянула пуанты, и без жалости выбросила их – грязные, на один раз буквально.

      – Ты ведь тоже не святая! – сузила Женя глаза. – Наврала мне. Так что мы квиты.

      – Жень, я не врала, я просто не рискнула тебе говорить про смотр. Знала, что ты скандалить станешь. И… если ты извинишься, то я тоже извинюсь, но никак иначе, – устало произнесла я, снимая одежду. – Не готова извиняться? Тогда давай просто не замечать друг друга.

      Я взяла полотенце, обула сланцы, и пошла к душевым.

      Женька за мной – тоже в резиновых сланцах, только не в голубых, а в розовых.

      – Извини, что вспылила. Я просто разозлилась дико. У меня в кармане роль была, – зашептала мне Женя на ухо. – А ты пришла и всё сместилось, и не у меня одной. Я в шоке была, если честно. Прости!

      Я взглянула на нее. В глазах Жени сожаление.

      Вздохнула, и кивнула:

      – Прощаю. И ты извини, что не рассказала про смотр.

      – Мир?

      – Мир, – улыбнулась я.

      – Ну слава Богу, – рассмеялась Женя. – Думала, из-за своего гадкого характера я лишилась подруги. Ну я и устала! А эта Фая – такая грымза, тебя жирной назвала!

      – Она указала, что у меня мышцы – так себе. И она права, Жень, – я включила воду, и встала под душ. – Если я быстро не приду в форму, то не выдержу такой темп со своими мышцами.

      – Мне разонравился «Спартак». Кто вообще его зимой ставит? Обычно «Щелкунчик», а тут «Спартак» – отозвалась Женя.

      Я пожала плечами, и прибавила напор воды.

      Одним камнем на душе меньше – не люблю ссориться с близкими.

      Я вышла из душа, и поняла, что забыла фен. Вот дьявол!

      – Сушись сначала ты, – Женя протянула свой. – А то простынешь еще.

      – Спасибо, –