Бастард. Алексей Осадчук

местного театра, из-за которой он, в конце концов, и погиб. Здесь же мною были обнаружены ее письма Максу, в которых она страстно восхищается его слогом и в тоже самое время периодически клянчит у него деньги. Причем делает она это настолько топорно, что даже последний болван понял бы, что его разводят, как лоха. На мгновение мне даже стало жалко этого идиота, но я быстро отогнал от себя эти мысли.

      Во второй стопке, не менее внушительной, лежали многочисленные долговые расписки. Закончив с расчетами, я устало откинулся на подушку и закрыл глаза. Все намного хуже, чем я думал. Макс умудрился задолжать без малого сто шестьдесят серебряных крон. Считай, больше половины той суммы, что он привез из столицы. На эти деньги можно было небольшой домик приобрести.

      И это, не считая процентов и долгов, о которых я еще не знаю. Вопрос с побегом встал передо мной в полный рост. Пусть уж лучше объявляют в розыск, чем горбатиться всю жизнь на кредиторов. Свалю в другую страну, сменю имя и поминай как звали. Плута попробуй еще найди.

      Правда, было одно «но» и довольно весомое. Пусть Макс и являлся бастардом, но он был признан отцом-графом. Следовательно – он являлся частью дворянского сословия, господствующего класса этого мира. Многие отдали бы огромные деньги, чтобы получить те же привилегии, что имел незаконнорождённый графский отпрыск. Для таких людей сто шестьдесят серебряных крон – всего лишь капля в море. Так что вариант с побегом только на крайний случай.

      В третьей стопке находились письма. В основном это были любовные послания от Вивьен Леруа, именно их Макс бережно хранил в шкатулке. Еще раз перечитав несколько приторно-слащавых посланий, я аккуратно отложил их в сторону. Они мне еще понадобятся. Эта мадам крутила Максом, как хотела. По сути, львиная доля долга, оставшегося мне в наследство, это сумма, что была потрачена на эту пиявку.

      Помимо любовных посланий в стопке было еще несколько писем. В основном это были ответы из секретариатов торгового дома «Легран и сыновья» и графа де Грамона. В каждом из них шла речь практически об одном и том же. Это были сухие отказы в денежном обеспечении. Видимо, Макс, особо не стесняясь, строчил письма в столицу с просьбами к дяде и богатому деду, чтобы те выслали ему денег.

      Только одно письмо было написано, так сказать, по-человечески, не сухим канцелярским языком. Оно было от старшей сестры матери Макса, Изабель Легран, в котором та просила непутевого племянника больше не писать и не требовать денег. В отличие от секретарей, она выражений не выбирала. Максу прямым текстом заявляли, что для семьи он чужак, и что его не хотят знать и видеть. В общем, на долю в наследстве ему нечего даже рассчитывать.

      М-да, ну и семейка у парня.

      В последней стопочке были два документа. Удостоверение личности Макса Ренара и бумага, подтверждающая его право владения сервом Бертраном Фурнье, сыном мельника.

      Я потер руки. Очень хорошо, как раз то, что мне нужно.

      Глава 6

      От перекладывания бумажек отвлек звук открываемой двери и приглушенные женские голоса. Я втянул