Память – это ты. Альберт Бертран Бас

табличка с надписью “Эммет”.

      – Это здесь.

      – Так входи. И если врешь, я клянусь, что…

      – Я не вру, а нож лучше спрячь.

      – Ну-ну.

      – Слушай, я серьезно. Старик – та еще пройда. Не вздумай обманывать его, он хитрый лис. И всегда держит оружие под прилавком.

      Я посмотрел на Полито с недоверием:

      – Ты обо мне беспокоишься?

      – Старику сто лет в обед, он слеп как крот, руки у него трясутся. Даже если он прицелится в тебя, вероятнее всего, башку снесет мне. Неохота помирать из-за твоего медальона.

      Я толкнул дверь, нервно звякнул колокольчик. Открылся узкий проход между двумя уходящими в потолок высоченными стеллажами, заваленными всем подряд. Лавка ростовщика была такой крохотной и тесной, что оставалось только диву даваться, как все это в ней помещается. Прежде всего в глаза бросались старые книги. Огромные, каких я раньше не видел.

      Мы дошли до конца коридора. В глубине, за изъеденным жучками прилавком, сгорбленный старик вертел перед моноклем перстень. Затем он попробовал его на зуб, словно хотел окончательно удостовериться в качестве, и спрятал в деревянную шкатулку. После чего прикусил желтым зубом очередное кольцо и, по-видимому, остался недоволен, потому что бросил его в другую шкатулку, к безделушкам.

      – Вечер добрый, – сказал Полито, когда мы подошли к прилавку почти вплотную.

      Эммет с любопытством взглянул на нас:

      – Так-так-так… Кто к нам пожаловал! – Голос у старика был такой же скрипучий, как полки стеллажей в его лавчонке. В таком месте достаточно искры, и все сгорит быстрее, чем волосок в печи. – Давненько не видались, друг Полито!

      – Занят был.

      – Не-е-е… не верю. Опять попался, а?

      Я сделал шаг вперед, чтобы старик меня заметил. Я не болтать пришел. Эммет что-то смекнул и, оглядев меня с головы до ног и составив себе впечатление, снова обратился к Полито:

      – Чего вам?

      – Я пришел забрать свое, – сказал я.

      – Не-е-е… Приятель твой? – На меня он даже не взглянул. Как будто Полито был один.

      – Твои ребята забрали у него медальон, который ему, похоже, дороже жизни.

      Старик раскрыл глаза от удивления, но тут же взял себя в руки.

      – Это так? – наконец обратился он ко мне.

      – Да.

      – Так-так-так… Мальчик с монетой…

      – Это медальон. Он у вас?

      – Ого. Он со мной на “вы”, – язвительно отозвался тот. – Дай-ка угадаю. Сирота? Из хорошей семьи? Видел жизнь в розовом свете, а теперь приходится изучать остальные оттенки, а? – Смех у него был ломкий и скрипучий, точно несмазанная дверь.

      – Вы ничего обо мне не знаете.

      – Ошибаешься. Я знаю, что ты ищешь монету и готов на все, лишь бы вернуть ее, так?

      – У вас она или не у вас?

      – У меня, – признал он просто.

      Молчание расползалось, как его тонкие губы.

      – Так верните.

      – Послушай, мальчик. Ты на вид неглупый, так что, наверное, поймешь: это магазин. Здесь никто никому ничего не дарит. Здесь покупают и продают.

      – Вернуть чужое – это не подарок.

      – Не-е-е…