Яд желаний. Наталья Костина

«Катерина Измайлова». По «Леди Макбет» Лескова.

      – Не слышал, – откровенно признался Бухин.

      – Редко ставят, – пояснил Савицкий. – На сцене нашего театра, например, никогда не ставилась. Вот, хотим открыть сезон премьерой. А теперь все кувырком. Оксаны больше нет. – Он помрачнел еще больше и дернул углом рта. – Да… Лара, видите ли, капризничает… А Аня…

      Он запнулся и посмотрел на сцену, где девушка, которая только что пела, о чем-то разговаривала со вторым из пришедших – высоким, остроносым. «Капитан, капитан… как его… да, Лысенко, – вспомнил он. – Однофамилец композитора».

      – А Аня тоже фортели выкидывает! Сегодня заявила, что поет последний сезон. Замуж выходит, – неприязненно сообщил он, почему-то морщась и оттягивая ворот рубашки, как будто ему не хватало воздуха. – Так что все коту под хвост, – мрачно закончил режиссер.

      – Но у вас в труппе еще три сопрано, – проявил осведомленность старлей.

      Савицкий посмотрел на него с интересом.

      – А вы что, в этом разбираетесь? В сопрано, в постановочном процессе? В режиссуре?

      – Нет, – честно сознался тот. – Не разбираюсь. Просто собираю информацию. Поэтому знаю, что у вас в труппе еще три сопрано. – Бухин простодушно пожал плечами. – А в остальном я – «чайник», знаете, так говорят…

      – «Катерина Измайлова» – очень сложная вещь… – Савицкий немного оттаял. Наверное, ему понравилось выражение «чайник». – Эта опера требует определенного голоса – я говорю так, чтобы вам, как «чайнику», было понятнее.

      Бухин кивнул.

      – Оксана… – Савицкий запнулся, – Кулиш уже начала репетировать, и все получалось. Все было более-менее гладко. Мы шли точно по графику, а Лара должна была идти вторым составом… У моей жены слабое здоровье, знаете ли, и она не всегда может выйти на сцену. Да… а теперь, после всего этого, еще и нервы… сами сегодня видели. Завелась на пустом месте! Аня же… Я думаю, она может спеть… да, может.

      После только что услышанного Саша Бухин был в этом уверен, но в голосе режиссера тем не менее звучали нотки сомнения:

      – Но она слишком… молода, чтобы петь эту партию.

      «Э, да ты ее едва терпишь, – вдруг понял Бухин. – Почему? Такой дивный голос… Да за один голос можно было влюбиться в эту девушку! Впрочем, и в этом я не разбираюсь». Однако он тут же вспомнил разговор в канцелярии в свой первый приход в театр: «Прекрасный голос. Прекрасный! Но здесь ей не давали петь…» Кто не давал петь Анне Белько, режиссер? Жена режиссера? Любовница режиссера? Или кто-то еще?

      – На сегодня все! – крикнул Савицкий. – Все свободны!

      Аккомпаниатор торопливо закрыла ноты, а бравый капитан галантно подал руку певшей только что невысокой девушке.

      – Аня Белько, – представил он певицу старлею.

      Сашка любезно поцеловал певице кончики пальцев:

      – Аня, ничего, если мы с вами еще поговорим?