Королевский двор в Англии XV–XVII веков. Коллектив авторов

– в правление Генриха VIII отказывается третьим по важности департаментом и активно действует до конца его правления, а ее функции передаются не бюрократам или бюрократическим департаментам, а Ближней палате короля.

      Наконец, предметом полемики становится оценка Тайного совета, который, по мнению Элтона, в 1534–1536 гг. был создан Томасом Кромвелем как часть задуманной им последовательной административной реформы, призванной освободить королевских советников от груза судебных дел, передав последние в Звездную палату и палату Прошений. Дж. Гай, напротив, демонстрирует, что новая структура Тайного совета существует уже при кардинале Уолси и создается как спонтанный ответ на кризис Благодатного паломничества, а не как продуманный акт государственного строительства. Именно Уолси, а не Кромвель при таком подходе оказывается творцом тюдоровской Звездной палаты и палаты Прошений, процедура и судопроизводство в которых почти не затрагиваются реформами 1530-х годов[28].

      Помимо ревизии концепций функционирования тюдоровского двора и уточнения границы начала изменений роли двора в администрации, британская историография последних десятилетий активно включает в исследовательское поле яковитский и каролинский двор. Здесь также уместно говорить о ревизии неовигских (а точнее, заложенных еще в пропаганде середины XVII в.) взглядов, представленных работами Л. Стоуна, согласно которому двор первых Стюартов развивался как все более и более изолирующаяся «аристократическая» среда, противостоящая как социальным и религиозным ценностям «нового дворянства», так и первостепенным политическим нуждам английского государства. Р. М. Сматс полагает, что концепция Стоуна чрезмерно упрощает истинное положение вещей. Сматс указывает, прежде всего, на отсутствие в начале XVII в. как двух разнящихся между собой культур – аристократической и культуры джентри, столичной и провинциальной, так и двух изолированных друг от друга социальных групп, то есть придворных и всей остальной части знатного общества. Королевский двор при Стюартах, бесспорно, являлся культурно-политическим центром, в сжатом пространстве которого исследователю гораздо проще выявить и пронаблюдать всевозможные тенденции и конфликты; однако периферия влияния этого центра была невероятно широка и, по большому счету, не имела определимой границы[29].

      Изучение яковитского двора, динамики его состава, определяемой как необходимостью утверждения новой династией своих позиций, так и объединением под скипетром Стюартов четырех национальных композитов, осмысление процессов распределения придворных и административных должностей и пэрских титулов, а также политика распределения монаршего патроната в последние десятилетия – начиная с работ Дж. Эйлмера и К. Гивен-Вилсона – становится необходимой составляющей исследований, ориентированных на социальную историю предреволюционной Англии[30]. В рамках раннестюартовской «придворной» тематики были заново открыты темы,

28

См. также: Reassessing the Henrican Age / Ed. by A. Fox, J. Guy. Oxford, 1986.

29

Smuts R. M. Court Culture and the Origins of the Royalist Tradition in Early Stuart England. Philadelphia, 1999; Culture and Power in England, 1585–1685 (Social History in perspective). New York, 1999.

30

Aylmer G. 1) The King’s Servants. The Civil Service of Charles I, 1625–1642. London, 1974; 2) Office-Holdings, Wealth and Social Structure in England, 1580–1720//Domanda e consumi. Florence, 1978. P. 247–259; Given-Wilson C. The English Nobility in the Late Middle Ages. London, 1987; Peck L. Court Patronage and Corruption in Early Stuart England. London, 1993; Northampton: Patronage and Policy at the Court of James I. London, 1982.