Ангел в минуту дефекации. Игорь Павлович Соколов

бросив на траву…

      Ожидая повзросленья,

      Я у призрачной черты

      Сквозь волнующее зренье

      Проникал в огонь мечты…

      Азбука любви

      В безумной горячке бесстыдной страсти и ненасытного желания мы прокувыркались с любимой четверть часа… Потом целый час лежали и ничего не делали… В общем, мы устали проникать друг в друга и теперь осмысливали произошедшее…

      Еще через час моя рука сама собой потянулась к пульту телевизора, но любимая ударила меня по руке и я всхлипнул… Как мужчину меня ничего долго не волновало, зато какая-то неизвестная науке сила все время тянула меня сублимировать в Вечность… Наконец милая сжалилась надо мной и дала мне повертеть кубик Рубика… Часа два я вертел кубик Рубика, а моя ненаглядная осмысливала и переживала всю фантастику пережитого ею в оргазме…

      Получалось так, что дав друг другу все необходимое, мы уже были не нужны друг другу…

      Эта мысль так неожиданно поразила меня, что я глубоко-преглубоко вздохнул, и даже расчувствовавшись тихо проплакал незаметно для нее, кажется, полчаса, ну, а потом, снова и снова погружался в нее…

      Как молодым и не слишком изношенным жизнью людям, нам постоянно надо было сношаться, сношаться, переворачиваться, и снова трахаться и трахаться…

      Мы поглощались и поглощались собою до конца, хотя истинного конца в этом не было…

      Почему-то нас всегда мучила потребность доказать, что мы необходимы друг другу…

      Однако необходимость такого доказывания лишала нас остроты чувств, и, прежде всего самого интимного восприятия…

      И мы снова и снова лежали обездвиженные друг другом, и совсем ничего не понимали, ни что происходит с нами, ни где мы находимся… Вот так и начиналась наша безрассудная Азбука Любви, восхитительная закладка наших звериных инстинктов, где первой буквой этой Азбуки устремлялась в меня она, а второй – в нее я…

      И поскольку нас постоянно тянуло сложиться в какое-нибудь умопомрачительное звучание, и, воспарив в небе от ощущения в себе стабильно производимых и трахающихся с любовью зверьков, и растущих в них от этого божественных крылышек, мы, уже озвучив себя до самой точки, и почувствовав, что в этой точке нас никогда уже после не будет, мы, ошалев и озверев в этой звериной азбуке этой звериной Любви, растянув свои ощущения до бесконечности, и еще чуть-чуть полетав для разнообразия в небе, которого тоже после не будет, мы все-таки взорвались таким сладким и таким восхитительно чувственным восприятием, какого действительно никогда уже не будет, ибо страх Смерти дал возможность вылиться Любви в самое заоблачное состояние, которого и поныне нет и никогда не будет ни для тех, кто случайно, ни для тех, кто по необходимости, ибо необходимость сношаться была, есть и будет…

      Вот и моя сладкая потерла-потерла свой носик и сказала: Я тебя люблю!

      Ибо у любого из нас есть потребность что-то потирать в себе и на себе, когда хочется, особенно очень и очень – солгать этой реальности…

      Девы в блаженстве цветений

      Девы в блаженстве