Кассия. Татьяна Сенина (монахиня Кассия)

им силы всё терпеть… И помогает через людей.

      – Через тебя, да?

      – И через меня… Но гораздо больше через других. Я-то мало делаю для этих исповедников, увы!..

      – Но тогда мы можем делать больше! Мы можем… – Кассия задумалась, наматывая на палец кончик своей косы. – Мы можем кого-нибудь поселить у нас дома! У нас тут много места. А они скитаются… Вот им пока и будет, где жить! Ведь их должны оправдать, если они за правду?

      – О да, я верю в это!.. А в твою маленькую голову пришла большая мысль! Надо поговорить с папой!

      Василий вернулся из Священного дворца хмурый.

      – Император думал убедить мир, что только одни студийские монахи такие смутьяны, любители побуянить из-за пустяков! – начал он, едва войдя в дом. – Думал, что после их изгнания протесты прекратятся, что никто не посмеет поднять голос против решений собора… Как он просчитался! А теперь не хочет этого признать, воздвигает всё новые гонения! Это походит уже на безумие.

      – Кого-то еще взяли? – с беспокойством спросила Марфа.

      – Говорят, игумен Стефан и его монахи – представь, все пятьдесят! – предали анафеме прелюбодейный собор и покинули монастырь, некоторых уже арестовали. Но они не одни – вместе с ними прокляли этот собор еще больше сотни монахов и местный епископ!

      – Ого!

      – И это еще не всё. Ходят слухи, что Херсонский епископ удален с кафедры, а тамошний игумен Антоний и несколько монахов заключены под стражу…

      Василий достал из кармана сложенный лист пергамента и протянул жене.

      – Это копия письма игумена Феодора к брату Навкратию, господин Феодот дал мне почитать… Воистину, «слово Божие не вяжется»! Подумай: он в заточении, отрезанный от братии и от всех, – а его голос звучит повсюду!

      – Да, уже одно это вселяет надежду!

      Марфа развернула письмо и стала читать про себя.

      – Боже! – в ужасе прошептала она. – Почти семьсот ударов!

      – Это кому? – раздался сзади испуганный голос.

      Василий с Марфой обернулись. Кассия, неслышно вошедшая в залу во время их разговора, стояла и вопросительно смотрела на них.

      – Так бичевал нечестивый епископ исповедника Христова, – сказал Василий.

      – Семьсот ударов? Бичом?.. Ведь это больно?

      – Да, очень больно! Можно запросто умереть даже от гораздо меньшего числа…

      – А за что он его? – спросила опять Кассия. – За то, что он за правду Христову, да?

      – Да, – Василий удивленно взглянул на дочь.

      – Я ей кое-что рассказала сегодня, – пояснила Марфа. – А она знаешь, что сказала?.. Но погоди, дочитаю…

      – Мама, читай вслух, я тоже хочу знать!

      Марфа вопросительно посмотрела на мужа.

      – Ладно, читай. Ребенок тоже должен знать, что творится в нашем «богоспасаемом» отечестве… Тем более, что она у нас умненькая… Читай, пожалуй, с начала.

      В письме Студийского игумена рассказывалось о том, как в Фессалонике после изгнания архиепископа Иосифа назначенный вместо