Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи. Натали Р.

и, конечно, она сразу его узнала.

      – Господин Хэнк?

      Он тоже узнал ее. Отчего бы не узнать? Не так много женщин в Тикви, и Тереза из них, мягко говоря, не самая незаметная. Он поспешно спрятал за спину руку с содранными костяшками, неловко поклонился:

      – Госпожа Ильтен?

      – Светлого солнца, – пожелала она традиционно. Ильтен должен прыгать от счастья: вон как она усвоила этикет. – Что-то пару дней назад я вас тут не видела.

      – Так сегодня с утра заехали, госпожа Ильтен. – Он прятал от нее руку, и от этого его жесты казались смешными. – Вы проходите, садитесь. – Словно в контраст этому предложению, он загораживал ей вход в дом, кивая на столик во дворе. – Вон туда, пожалуйста. Лика! – заорал он. – Неси пожрать!

      – Я сейчас не могу, – пискнули изнутри дома.

      – Я те дам «не могу»! Живо!

      Если бы кто-то из мужчин Терезы позволил себе так с ней разговаривать, она бы его прибила на месте. Но Лика, само собой, не такова. И в ее защиту ничего не скажешь: как же, встревать в чужие отношения – дурной тон.

      – Вижу, я не вовремя, – с извиняющейся улыбкой произнесла Тереза. – Не буду вам мешать.

      – Да что вы! – воскликнул Хэнк, всплеснув одной рукой. – Садитесь, а то обижусь.

      Он тоже находился в плену этикета: хозяину надлежало проявить все возможное гостеприимство. Вот он и проявлял его, как мог.

      – Лика, зохен тебя сожри! Ты что, заснула? Я вас оставлю на минуточку, – предупредительно обратился он к Терезе, – приведу себя в приличный вид.

      Он исчез в доме. Тереза посмотрела ему вслед с осуждением. Наверняка перед ее приходом не просто подвернувшуюся под руку мебель ломал, кресла так не пищат. Бил жену, и к гадалке не ходи. При этом встречает гостью как ни в чем не бывало. Право, а что такого? Проклятые тиквийские нравы! Тронуть чужую женщину – ни-ни, а в свою можно хоть гвозди забивать. Если бы приснопамятный маньяк не похищал чужих жен, а мучил собственную, у службы охраны безопасности не было бы к нему никаких претензий. Как это сочетается с декларируемой тиквийским правительством особой ценностью женщин? А проще некуда: женщина тут всегда кому-то принадлежит. Мужу, отцу; если прибыла издалека и еще не выдана замуж – государству. А собственностью, даже ценной, распоряжается хозяин. В полной мере, н-да.

      Хэнк вернулся, переодевшись в легкую рубашку. Шорты остались, а шлепанцы сменились на матерчатые кроссовки. И руку он больше не прятал – смыл кровь.

      – А вы какими судьбами здесь, госпожа Ильтен? – вежливо осведомился он. – Господин Ильтен же на Т1 работал.

      – Его перевели осенью, – ответила она. – Зимой мы встретились в магазине с вашей супругой, и она очень рекомендовала Риаведи. Ну, я и решила, что неплохо бы обзавестись тут дачей.

      Следовало сказать «муж решил» или, в крайнем случае, «мы решили». Жене не подобает решать самой, ей надлежит поддерживать решения мужа и следовать им. Но этикета с Терезы на сегодняшний день уже хватило. Хэнк удивленно поднял на нее