Мы и наши невзгоды. Вячеслав Васильевич Танаков

Руси – факт несомненный. Несчастье Руси было в недостаточном развитии государственных начал при отсутствии единства. Удельная Русь была далека от единого государства. И не случайно она стала рабой и данницей татаро-монголов. «В самой московской земле – собирательнице вводятся татарские порядки в управлении, суде, сборе дани. Не извне, а изнутри татарская стихия овладевала душой Руси, проникая в её плоть и кровь. Русь становится сплошной московской однообразной территорией центральной власти, естественная предпосылка для деспотизма.

      Выковался московский тип русского человека, создавшего «чудовищную империю» [Буровский]. Поразительно, в ХV11 веке в Московии народ обожал царя, но бунтовал (С. Разин)., ибо тяготила крепостная неволя. Бунт – исток застоявшихся, не поддающихся дисциплине сил и страстей. Идея отсутствия центральности имела физическую сущность. Странничество – характерное русское явление как физическое, так и духовное. Западные люди гораздо более оседлые, более прикреплены к усовершенствованным формам своей цивилизации, дорожат своим настоящим, более обращены к благоустройству земли. В России – рассредоточенно в виде отдельных автономий ментальной энергетики в популяционном пространстве, что делает индивида в этом сгустке внедрённым [Бердяев].

      Бердяев отмечает, что русский народ очень одарённый народ, есть в высшей степени поляризованный народ, есть совмещение противоположностей. Народ, вызывающий беспокойство Запада. Есть соответствие между нашей физической и душевной географией. Восточная созерцательность и западная действенность. Формальная строгость европейского быта – простота и доброта человеческих отношений [Федотов]. Русский народ менее семейственный, чем народы Запада, менее прикованный к семье, сравнительно легко с ней разрывающий. Авторитет родителей в основном был слабее. У русских слабо чувство иерархичности, оно присутствует в форме низкопоклонства. Он всегда иначе относится, чем европейские народы, смотрит на власть не как на благо, а как на зло. Зло и грех всякой власти русские чувствуют сильнее, чем западные люди.

      Понятие социальной справедливости на Западе означало соблюдение юридической законности в имущественно – потребительских интересах отдельных индивидуумов, а у Руси – единую для всего народа обязанность служения. Но там, где в ответе все, индивидуально никто. Здесь коренится русский соборный коллективизм. На примере Сибири и Америки можно видеть разницу: приобщение аборигенов у одних и уничтожение у других. У русских иное чувство земли, и самая земля иная, чем у Запада, близка мистика земли.

      Раздробленная физически на огромном пространстве, но объединяемая царизмом, Россия представляла собой огромную потенциальную силу [Ф. Энгельс]. Всегда было противоположение: «мы – интеллигенция, общество, народ; они – государство, империя, власть». Такого резкого противоположения не знала Западная Европа. В русскую идею входит отрицание смертной казни, у русских