Вороная. Анна Рыжак

беженцы, немецкие военнопленные, которых переводили в Сибирь из Туркестана из-за голода в провинции, и, конечно, солдаты с фронта. Твой отец благосклонно разрешил ей остаться, ведь в больнице не было свободных коек, а в холерные бараки отправлять ее не хотелось. Я ухаживала за ней. Мне помогала сестра из госпиталя. Однажды от Софьи Буксгевден было передано письмо и вместе с ним небольшая коробочка. Мисс Матер почти всегда была в горячке, я отложила конверт и посылку в прикроватную тумбу до ее выздоровления. Следом пришло еще одно письмо. Я их не вскрывала, не читала из-за приличий. Но как-то раз приоткрыла коробочку и была ошеломлена – она была полна драгоценностей. И так как настроения в городе были неспокойные из-за прибытия все новых и новых отрядов солдат, я надежно спрятала передачку от баронессы в нашем доме до лучших времен и до выздоровления этой иностранки.

      К сожалению, мисс Матер скончалась. Связи с ее родными не было, баронесса тоже исчезла. Та коробка остаётся в доме по сей день. Где она спрятана ты узнаешь, когда найдешь в нашей домашней библиотеке книгу, в которой есть предсказание о судьбе России. Только ты знаешь, что это за книга, поэтому я говорю загадками, чтобы наследство баронессы не попало в чужие руки. Я сделала в той книге отметки. Ты без труда их отыщешь.

      Что ж, у меня еще остаётся надежда, что мы с тобой встретимся. Но, надеюсь, не как врач и пациент, а как любящие муж и жена. Поскорее бы кончилась война! Сегодня вечером едем в Тюмень, оттуда – поездом в Ленинград и дальше – на попутках до Синявинских высот.

      Люблю, целую. Валентина, 1942 год».

      Зоя была потрясена. Неужели в доме находится тайник с драгоценностями фрейлины царского двора? Она прижала ладонь ко рту, будто боялась, что губы не удержат только что открывшуюся ей тайну.

      На лестнице послышались шаги. Зоя без труда различала настроение матери по дыханию и скрипу ступеней под ее тапками из овчины. Судя по всему, она была не в духе.

      Когда Исталина зашла в комнату, Зоя уже завязывала шарф. Мать встала в дверях и молча сверлила ее тяжелым взглядом, скрестив руки на груди.

      – Я уже готова! – прощебетала она, оправдываясь.

      – Еще минута, и ты останешься дома чистить картошку к обеду.

      Зоя прошмыгнула мимо и быстро спустилась по старой деревянной лестнице, перешагивая через две ступеньки.

      ***

      Ефим Петрович закончил чистить двор и наслаждался тишиной зимнего утра, жмурился от солнечных лучей и выдыхал густые пары приятной усталости в звенящий морозом воздух. Он смотрел, как синицы клюют привязанное к кормушке сало и думал о том, как прекрасен мир без войны. Снег переливался на солнце, будто кто-то обронил сотни самоцветов. Он заметил высунувшийся помпон из-за двери – Зоя нагнулась, чтобы заправить штаны в валенки. Улыбнулся. Что за прелесть – дети? Такие непосредственные. Очаровывают простодушием и так старательно пыхтят до покраснения