Вот так вот, Сэм. Андрей Валуев

слова из своих мыслей, позвал Андерсен девушку. – Простите меня за мою бестактность. Не знаю, что на меня нашло.

      Она взглянула на него, слегка улыбнулась, кивнула и снова уткнулась в свою книгу.

      И тут-то Сэм начал понимать, почему говорят, что от любви до ненависти один шаг. Он понял, что ненавидеть так же просто, как и любить. Только эмоции другие, но такие же сильные и сложно перебарываемые. Прилив ярости стал наполнять всё более густыми морщинами его лицо и вскоре всё в нём поутихло. В один миг. Как-будто ничего и не было. Мужчина ощутил равнодушие ко всему: и к Розалине, и к поезду, и к своему путешествию. Он перегорел. Всё, что сейчас могло его взволновать – лишь мелкие нужды и потребности, которые в данный момент «сидели тихо». Сэм молча, без лишних эмоций, присел на полку и уставился в окно, наблюдая в нём за отдалявшимся пейзажем.

      Посидев так не более минуты, он вдруг вскочил, подошел к двери, постоял около неё с задумчивым видом секунд пять, развернулся и сел обратно. Не прошла и следующая минута, как Сэм очутился вне своего купе, обозлённый и яростный, хотя и адекватный. Будучи под влиянием каких-то непонятных чувств, он не знал, куда себя деть, как ему сдерживать накопившуюся в нём злобу, которая, как казалось сперва, оставила его, но затем, набравшись сил, она пропитывала тело мужчины, плавно заполняя все всё ещё добрые его клетки.

      Ходьба взад-вперёд не давала ничего положительного для его состояния. Наоборот, от мелькающих световых лучей из щелей дверей купе и постоянно меняющегося вида в окнах вагона, Сэм раздражался и всё так же не знал, куда ему себя деть – да так, чтобы суметь умерить свой пыл.

      Минут десять он бродил по коридору вагона, то впуская в свою голову, то выпуская из неё различные негативные мысли и идеи, которые ему то нравились, то не нравились. И тут, на развороте, эдак, пятидесятом, Сэм услышал, как отворилась какая-то дверь. Обернувшись, он увидел Розалину, стоявшую и смотревшую на него.

      – И долго вы так будете ходить? Что с вами, Сэм? Вы в порядке? – искренне удивлённо и даже взволнованно произнесла девушка, совсем чуть-чуть дав понять, что она желает вернуть своего соседа в их купе. Видимо, читать ей надоело. Постояв в снизошедшем на него теперь смятении около половины минуты, Сэм, всё-таки, смог подобрать в разносортной гуще пришедших на ум фраз необходимые для продолжения их диалога слова, – со мной всё в порядке. Позвольте поинтересоваться, отчего такое беспокойство? Вы ведь, насколько я смог понять, весьма принципиальны. А я вам, к тому же, как было мною замечено, не очень-то уж и любопытен, – мужчина разошёлся со своим красноречием, переплетя его с привкусом горести от ноши гордой сущности, отягощающего его бремя явно не на шутку.

      В глазах, смотревших на него, стала мелькать детская беспристрастная злоба. То ли это от того, что девушке, как ей вполне могло показаться, пудрят мозги, то ли от того, что её раскусили. К слову, второй вариант является более вероятным и более усложняющим дальнейшие их отношения, судя, опять-таки, по этому «невинному» взгляду.

      – Видимо,