Создатель иллюзий. Начало. Rayko

поинтересовался он.

      – По какому поводу интерес? – напрягся Рэйс.

      – Насколько я помню, тут недалеко болото было. Надо бы туда быстренько сбегать и утопить вот эту вот вещицу, – енот покрутил перед носом мага металлической прямоугольной пластинкой чипа, – А я пока встречу дорогих гостей. С минуты на минуту должны заявиться. Если за ночь коза не вернулась, значит с утра будут искать по сигналу чипа. А он как бы тут. Хотя должен быть совсем не тут, а там. Где нас с тобой нет. Доходчиво объяснил?

      Рэйс кивнул и махнул еноту рукой в сторону выхода; оставлять того в шагоходе он не собирался.

      – Мудрое решение, – словно прочитав его мысли, рассмеялся енот, – Я и сам не оставил бы себя единственным охранником при таком хабаре.

      ***

      – Карачун, твою мать… Ты ли это? Давненько не виделись; не завшивел еще, паскуда? – со стороны оврага, из кустов появился мускулистый тигр, и нервно подергивая кончиком хвоста, разболтанной походкой двинулся к костру.

      – И тебе не кашлять, Сурик. Тоже не рад тебя видеть в здравии.

      – Что забыл Брави на моей земле? – остановившись метрах в трех от костра, тигр резко перестал кривляться, и нагнув морду к земле, угрожающе прижал уши к голове, – Какого хрена ты тут ошиваешься?

      – Я тут нынче по делам. Которые тебя, Сурик, ни коим боком не касаются, – невозмутимо ответил енот и неспеша отправил в пасть последний кусочек жареной козлятины.

      – Еще как касаются, Ловец душ. У меня сегодня ночью пропала собственность – моя коза. Последняя чилтанская коза на всем долбаном Парготе. Сигнал ее чипа привел меня сюда, и что я тут вижу?

      – И чего же ты тут видишь?

      – Тебя, Карачун! И мою полусъеденную козу, висящую на дереве! – тигр аж подпрыгнул на месте от негодования.

      – Сурик, вот кому ты свистишь? Байбакам степным свою хрень про последнюю козу заряжай!

      – Ты. Сожрал. Мою. Козу.

      – Да не ел я твою козу. Ты когда последний раз пеленг делал?

      – Десять минут назад.

      – Ну так сделай его еще раз.

      Тигр немного повозился со своим браслетом и удивленно посмотрел на енота:

      – Ничего не понимаю. Вот же остатки туши висят.

      – Ну висят себе и висят… Тебе-то какое дело? И с чего ты вообще взял, что это именно твоя коза тут с горя повесилась?

      – Да потому, что на этой земле нет ничьих коз, кроме моих.

      – Пеленг что показывает? – невозмутимо спросил Карачун.

      – Чип на северо-западе, в паре километров.

      – Так и пи… шуруй туда. Не видишь, я кушаю?

      – Там только болото! Она не могла туда забрести!

      – Ты на меня зубами не клацай. Я конечно соболезную местной диаспоре коз. Одна из них повесилась, вторая утопилась. Чем вы тут бессловесных животных до суицида доводите? Трахаете небось их по-черному, обещая жениться, а после ночи бурной любви – бросаете?

      Карачун, бросив беглый взгляд на тигра замолчал, осознав, что дальше заговаривать зубы бессмысленно; противник ждет от него вовсе не