Клён и братья Гнева. Евгения Райнеш

тебе не кажется, что уже поздно?

      – Да в самый раз! Смотри, еще не закоченела! – старший близнец ткнул трупик длинной сучковатой палкой. – Только к вечеру…

      – А белый дух сможет рассказать, кто ее убил? – поинтересовался Юль замирающим шепотом.

      – Никто ее не убивал, – повторил Юса. – Она точно сдохла от старости.

      Он повернуться, чтобы удостоить младшего близнеца братским снисходительным щелбаном, и тут увидел меня. Наверное, на нежном девичьем лице уже обозначилось отношение к данному предмету спора, потому что Юса растянул рот в до боли знакомой мне улыбке «ничего-особенного-мы-просто-погулять-вышли-рады-тебя-видеть».

      – Т-а-а-а-к! – сказала я почти ласково.

      – Это не мы, Ле, – пропищал Юль голосом, невероятно тонким от неожиданности, а старшие близнецы слаженно отступили на шаг назад.

      – Она уже была тут, – наоборот, почему-то басом протрубил Рос. Рыком подрастающего медвежонка.

      – Мы просто смотрим, – Ранко уставился на меня совершенно невинным взором. – Думаем, как бы убрать ее отсюда, чтобы ты не испытала потрясения, когда выйдешь… О, ты уже вышла!

      – Нисколько не сомневаюсь, – ответила я. – Вы собрались исключительно для того, чтобы не позволить моим нежным глазам увидеть то, что может меня расстроить.

      Оба старших согласно кивнули, вложив в этот жест всю тревогу о моем душевном покое. Но их подвел Юль. Его просто распирало.

      – И еще посмотреть, как отлетает ее душа! Как ты думаешь, Ле, она к вечеру оторвется насовсем от тела?

      – Если и так, то без вашего участия, – заверила я его. – Никаких перьев и опытов с выявлением души.

      Все потупились. Они не могли согласиться со мной, но спорить не решались. Хорошие мальчики. Чувствуют, когда этого делать не стоит.

      – Ты слышала… – вздохнул Юса.

      – И поняла, – кивнула я. – Всю вашу бессмысленную и беспощадную затею. Мы просто похороним бедное животное без всяких надругательств над его останками.

      Малыши повеселели. Пусть опасное приключение не состоялось, но похороны кошки все-таки были лучше, чем ничего.

      – Я сейчас, Ле, – закричал Рос и ринулся сквозь колючие ветви, под которыми лежала кошка. – Похороним!

      Я схватила его за шиворот в последний момент.

      – Никто из вас не лезет туда! Я сама это сделаю. Принесите с веранды рабочие перчатки. Самые старые из тех, с которыми я работаю в саду.

      Именно в таком виде застал меня Лей из Дома Кайли.

      В волосах запутались колючки репейника, домашнее старенькое платьице скособочилось на одну сторону, правая лямка сползла на плечо, открывая глубокую свежую царапину, чуть не дотянувшую до ключицы. На вытянутый руках я держала бренное тело животного, которому мои родственники до сих пор не дали упокоиться с миром. О том, что в моих руках именно труп, сомневаться не приходилось: несколько мух, не убоявшихся шума, с противным зудом кружили вокруг объекта вожделения.

      Раздалось деликатное покашливание. Я обернулась. Даже против солнца силуэт