Безымянная скрипка. Стелла Фракта

двор подышать свежим воздухом. Я насквозь пропах травой, кальяном, выпивкой и сигаретами, я пробирался по темным коридорам клуба, с удовлетворением отмечая, что публика, наконец, успокаивается – и мне не нужно больше пытаться быть везде и со всеми, я снова могу побыть один.

      Праздник удался. Уже не слышались выкрики из разных углов, никто не выскакивал навстречу, никто не помешает дойти до запасного выхода.

      Мне был очень нужен свежий воздух.

      Прислонившись спиной к закрытой двери, я жадно глотал прохладу. Ночь была ясной, и темное небо, сверкающее далекими звездами, было похоже на бесконечный шатер.

      Мне хотелось пойти домой – лечь в кровать, упасть в нее, не раздеваясь, прямо в ботинках. Развалиться и уснуть, забыть, что у меня день рождения. Я устал… Я будто отработал этот вечер – не для себя, а для других.

      Я не стал никому сообщать об уходе, я ушел не прощаясь.

      Я не мог вспомнить, как добрался до дома – с моей дурной привычкой садиться пьяным за руль, – я отпирал дверь, не с первой попытки вставив ключ в замок. Опираясь на дверь плечом, я в нетерпении ругался сквозь зубы.

      Наконец, я ввалился в прихожую, чуть не уронив торшер.

      Обозвав хозяина квартиры кретином, который не знает, что торшеры имеют свойство падать, и потому их не стоит располагать на входе, я вспомнил, что сам его туда поставил… Обреченно вздыхая, я присел на корточки, чтобы разуться. Глаза слипались, и я недоумевал, почему ботинки не могут сняться сами.

      Их же можно не снимать.

      Сонный взгляд упал на разбросанные по полу газеты – которые я собирал в стопку и никак не мог выбросить. Утром надо прибрать беспорядок… Я вновь зачем-то принялся расшнуровывать ботинок.

      Из черноты, наконец, стали проступать очертания предметов, раскиданных вещей – крупнее газет и бумаг. Я насторожился. Чутье не дремало, тревога звенела в ушах даже через пелену опьянения. Я попытался встать, но лишь оперся на колено.

      – Где она?

      Странный голос полоснул по обнаженным нервам. Сердце моментально ускорило темп: творится что-то неладное, прямо у меня перед носом, а я этого не вижу…

      Я резко поднял голову, оставаясь по-прежнему на корточках, опираясь руками в пол, ожидая увидеть лишь окна комнаты и дверной проем из прихожей, но передо мной была черная тень – черная, как зияющая пустота. Горло перехватило невидимой рукой ужаса, я не мог пошевелиться, сердце колотилось где-то в животе.

      Я не мог даже заорать, чтобы прогнать это жуткое видение.

      Но было ли это видением?

      – Убирайся к черту, – наконец выдавил я.

      Я видел только сгусток мрака, поднявшийся напротив меня. Он казался бесплотным, но это впечатление обманчиво…

      – Где она? – повторил он.

      Я не мог сказать, был ли его голос реален – он словно раздавался у меня в голове. Голос был странным – противоречиво естественным, не подходящим к пугающему облику. У столба тени загорелись желтые, прожигающие