Эпоха Регентства. Любовные интриги при британском дворе. Фелицити Дэй

которую нельзя упускать, и Изабелла Калверт была лишь одной из множества юных дам, которым приходилось мириться с избыточными требованиями родителей, озабоченных впечатлением, которое их дочери произведут. Мужчинам она могла казаться хоть «блистательной как солнце» красавицей, но мать Изабеллы заботил «малый рост» ее старшей дочери, который она почитала за недостаток, а потому только и требовала от нее распрямиться и приосаниться. Представлением Изабеллы при дворе в 1810 году мать осталась недовольна, заявив, что ее ожидания были обмануты и написав в дневнике: «Манеры у нее были хороши и слажены, а вот статности недоставало».

      Но не только родители окидывали придирчивыми взглядами выпускаемых ими в свет дочерей. Той же миссис Калверт было прекрасно известно, что юные девушки сразу же оказываются внезапно для себя выставленными на всеобщее обозрение, куда бы они ни отправлялись: и красоту-то их оценивают, и за поведением наблюдают, и разговоры подслушивают, и партнеров по танцам обсуждают. По периметру всякого бального зала непременно толпились не только молодые люди, без стеснения глазеющие на фигуры танцующих девушек, но и множество светских матрон и тертых экс-дебютанток, многие из которых просто-таки обожали сплетничать. Улыбки, румянец, отведенные глаза или, напротив, переглядывание, – все что угодно могло вызвать подозрение на влюбленность или завязывающийся роман. Также и в опере ослепительное освещение зрительного зала превращало ярусы лож во вторую сцену. Число посетителей мужского пола, наведавшихся в ложу дебютантки, их личности и ее реакция на их появление – все это не ускользало от взглядов светской публики и занимало ее ничуть не меньше спектакля. Посещения, – или, вернее, их отсутствие, – быстро преображались в слухи порою самые нелепые. К примеру, Марианна Спенсер-Стэнхоуп признавалась в 1808 году, что вовсе не может взять в толк, с какой стати все заговорили о помолвке виконта Примроуза с младшей (и некрасивой) мисс Бувери. «Он ни разу ни малейшего намека не подал и в Опере к ней близко не подходил даже в давилке», – докладывала она брату. Она подозревала, что на самом деле виконт получил отказ от старшей сестры, и добавляла, что он теперь отбыл в Бат, «вероятно, во избежание пересудов и сплетен в Лондоне до публичного объявления об этом».

      В той или иной мере сплетни и домыслы были неизбежным следствием ухаживаний на столь публичной арене как Мейфэр с его бальными залами и театрами, чем-то похожими на аквариумы с золотыми рыбками. Помимо дам, перебравшихся в город на время сезона и в письмах разносивших родным и близким по всей стране вести и слухи о флиртах и помолвках, ровно тем же самым занимались и газеты, публиковавшие свежие слухи на потребу читателям. «Леди Гарриет Кавендиш, говорят, ответила согласием на предложение достопочтенного г-на Баррела, который так долго вздыхал по ее нежной ручке и милой улыбке», – сообщалось в Morning Post в марте 1804 года, и это был далеко не первый и не последний раз, когда бедную кузину Сары сватали за кого ни попадя безо всяких на то оснований.

      Опасаться