Надо барахтаться!. Айгуль Малахова

еребирать лапками. Вода давно заполнила его внутренности, слилась со вкусом слюны. «Нельзя останавливаться! Надо барахтаться!» – взрывалась в мозгу отчаянная мысль, когда силы оставляли его. Он продолжал молотить по поверхности воды, пытаясь выжить.

      Неожиданно над ним нависло гигантское лицо. Потом… его подхватили на блестящую металлическую поверхность и ёмкость, заполненная зловещей жидкостью, осталась далеко внизу. Его выпустили на рыхлую черную землю и обессилевшие лапки кое-как понесли букашку прочь от этого места. В темноту, среди нависающих листьев и травяных хитросплетений.

      Артём открыл глаза. Реально ощутимое видение, не было сном в полном понимании. Скорее, ничего не значащим воспоминанием, забытым и затертым.

      В детстве, когда секция плавания не занимала всё жизненное пространство, каждое лето Артема отправляли к бабушке в деревню. Будучи по натуре водохлебом, он всегда оставлял на подоконнике возле своей кровати бокал с водой.

      Однажды утром Артём проснулся, а в бокале плавали две божьи коровки. Он протянул руку, решив спасти насекомых.

      – Тема! Помоги мне! – бабушкин окрик отвлек мальчика. Он убежал, решив тут же вернуться. Помог бабуле занести в дом полное ведро колодезной воды.

      – Садись завтракать! Я оладий напекла! – засуетилась бабушка.

      «Что-то надо было сделать», – мелькнуло в голове мальчика.

      – Тема! Выходи! – за забором раздался крик Севки и неумелый свист.

      Из головы Артёма сразу вылетели все мысли. Набив полный рот пухлыми оладьями, Тёма едва не подавился. Торопливо вскочил, на ходу выпил чашку чая и выглянул в распахнутое окно:

      – Сейчас, только умоюсь!

      Шумной ватагой ребята двинулись к речке. Сегодня они собирались ловить рыбу. Накануне мальчишки весь день мастерили своеобразную сеть. Костик принёс из дома старый тюль. Придумали натянуть пожелтевшую от времени ажурную ткань между двух палок. Пыхтя, ребята по очереди неумело орудовали иглой с ниткой.

      Сегодня предстояло испытать изобретение.

      Втроём они держали сеть, медленно двигаясь против течения, а Севка шёл им навстречу, молотя палкой по поверхности воды. Когда расстояние между ними становилось совсем небольшим, мальчишки вытягивали импровизированный невод.

      Понятное дело, крупная рыба успевала удрать, а мальков они отпускали сами. Но занятие своё ребята упорно не оставляли.

      Про насекомых он вспомнил только ближе к вечеру, когда уставший, запыхавшийся и голодный прибежал домой.

      Наклонился над бокалом, испытывая нахлынувшее раскаяние. Как же так, он так просто забыл о тех, кому собирался помочь…

      В свете лучей закатного солнца Тёма разглядел насекомых. Одна из букашек захлебнулась, а вот вторая продолжала барахтаться. Упорно, бессмысленно и…

      Тёма почувствовал невольное уважение к божьей коровке. Совсем ослабев, она продолжала упрямо мутузить крохотными лапками по воде. С осторожностью подцепив насекомое на край ножа, Тема отнес его во двор и выпустил едва живое создание под сень листвы.

      С трудом передвигая лапками, божья коровка уползла прочь, быстро исчезнув из виду.

      И вот теперь он увидел себя в роли насекомого, пытающегося выжить. Странный сон, в котором Артём оказался в роли барахтающейся букашки, забылся через некоторое время. Все дело в подсознании, конечно. А точнее, в том, что давно пора признать: пловец из Артёма никудышный. Именно это слово, которое любила повторять бабушка по отношению ко всему плохому или некачественному, засело в мозгу саднящей занозой. «Никудышный работник этот Иваныч… Никудышную кофту купила, сплошные затяжки…»

      Тренер взглянул разочарованно и сердито, как, впрочем, смотрел постоянно в последние пару лет. Артем никак не мог вырваться из середнячков, как ни старался. Он стал задумываться о том, чтобы бросить секцию плавания. Не получился из Артёма звёздный спортсмен, как мечтала мама. Да вообще никакой не получился.

      Никудышный.

      Артём закусил губу, выбираясь из бассейна.

      Ну и хрен бы с ней, с секцией, понятно уже, что ни на какие соревнования он не едет. Маму было жалко. Она растила Тему одна и почему-то верила, что он станет звёздным пловцом. Таким же, как его отец, которого нелепо сбила машина недалеко от дома, когда Теме было всего четыре года.

      Он совсем не помнил папу, только сильные руки, подхватывающие и сажающие его на мощные плечи, с которых было так страшно и головокружительно смотреть вниз. Дух захватывало. Земля казалась далёкой, он, Тема – как будто парил высоко-высоко!

      Папа ушёл, а воспоминание о недосягаемой высоте осталось с Тёмой на всю оставшуюся жизнь. Мама видела в нем продолжение отца и не допускала даже мысли, что Артёму может не нравиться плавание.

      – Всё у тебя получится! – настойчиво говорила она, едва Артём заикался о том, что не хочет больше заниматься плаванием, потому что результаты у него так себе. Так себе – значит никакие. Никудышные. Опять это слово вынырнуло, взвизгнув заезженным треком, злорадно закрутилось в мозгу.

      – Семёнов! –