Обнажённые души. Антон Беляев

его и тут же устремился куда-то вдаль, оставляя за собой лёгкую дымку, быстро таявшую в абсолютно недвижимом воздухе.

      – Что это с ним? – не сдержал я любопытства, дёрнув за широкий рукав свою опекуншу. – Куда он пропал?

      – Почувствовал угрозу для своего ведомого…. Скорей всего, поступил сигнал.

      Я хотел спросить, что за сигнал, но сдержался. Слишком много впечатлений, слишком много непостижимого и фантастического происходило вокруг меня, да и со мной самим. Я не чувствовал страха, не пытался бежать, не сомневался в том, что всему, что меня окружает, есть какое-то логичное объяснение. В-принципе, я желал лишь проснуться, и в то же время хотел оттянуть как можно дольше это самое пробуждение. Я желал познать и сомневался в безвредности постижения. Двойственные ощущения, двойственные мысли, двойственные чувства….

      Пока я разглядывал толпу и одновременно пытался прислушаться к происходящим в сознании переменам, мы прошествовали мимо нерабочего фонтана в виде двух красивых полуобнажённых девушек, венчающего середину длинной улицы. Осталось преодолеть четыре квартала и перед нашими взорами предстанет набережная. В это время из-за угла стоящего впереди обшарпанного жилого дома появилась фигура мужчины, бредущего нам навстречу. Он шёл, тяжело понурив голову и явно не замечал многоликую толпу, окружающую его со всех сторон. Грузный силуэт сильно отличался от окружающих выразительной законченностью черт, угрюмой насыщенностью красок, грубостью движений…. Человек? Меня поразило что ангелы, которые попадались у него на пути, абсолютно не обращали внимания на движущуюся навстречу преграду и, не прекращая милой беседы, спокойно просачивались через мужчину, так же как дым проникает через тонкую оконную тюль. Расстояние между нами сокращалось довольно быстро и через полминуты мы оказались лицом к лицу. Признаюсь, в последний момент я просто-напросто струсил и торопливо нырнул в сторону, видимо не привыкнув ещё к своей новой ипостаси. Я успел заметить его уставшее после долгого дня обветренное лицо и тёмные, припухшие от бессонницы глаза. На какое-то мгновение наши взгляды даже пересеклись, как мне показалось, но человек не увидел меня. И тогда мне вдруг стало не по себе…. Не знаю, чего я ожидал, но именно в тот момент я с болью осознал, что для мира людей меня больше не существует. Вернее, где-то лежит моя плоть, которую утром найдёт хозяйка квартиры; её увезут в больницу, где положат на белоснежные накрахмаленные простыни под паутину капельниц, наденут кислородную маску, подключат к приборам и так далее и тому подобное…. Но это уже не я, а лишь оболочка. Бренная, лишённая жизни, внутренне обезличенная оболочка. А меня, Марка Конти, тридцати четырёх лет, начинающего писателя и жителя Марселя – уже нет!!!

      – Успокойся, Марк. Я же обещала, что ты ещё вернёшься. Твоё время ещё не пришло, поверь мне, а раньше чем должен, ты не уйдёшь….

      – А когда должен…? – ухватился я за спасительную мысль, но Изабель словно не расслышала вопроса. Она остановилась так резко, что я машинально пролетел