Бей ушастых. Часть 1. Марина Владимировна Добрынина

не читаю.

      – Хоть одна умная человеческая баба попалась, – с облегчением пробормотал кентавр и снова улегся.

      – Я сказки читаю, – радостно помахивая ресничками, возвестила я. – Вот, например, про колобка люблю.

      – Про кого? – растерялся Иксион.

      – Про колобка. Жили-были дед и баба, и была у них курочка Ряба… ой, кажется, я что-то напутала. Ладно, неважно. Ты вот лучше мне скажи, откуда ты такой взялся? И как к Дафуру в плен попал?

      – Не твоего ума дело! – оскалился Иксион. – Кто ты такая, чтобы тут с тобой разговоры вести?

      – Специально для тупых повторяю – я княгиня Дульсинея Эрраде! – рявкнула я. – И если ты, конская срака, мне не веришь…

      – Теперь верю, – перебил кентавр. – Как ты орешь и выражаешься, я слышал.

      – То есть? – я растерянно заморгала. – Ничего не понимаю! Ты меня слышал, ты знаешь, как я выгляжу…

      – Сейчас ты выглядишь иначе.

      – Это колдовство, – отмахнулась я. – На самом деле я гораздо красивее. Правда?

      Я самым преданным образом помахала в сторону Иксиона ресничками. Он фыркнул. То ли смешно ему, то ли это периодическое пофыркивание – лошадиный рефлекс.

      – Так объяснишь мне, откуда…

      – Объясню, – перебил кентавр. – И как только Терин отпустил тебя сюда, да еще в таком виде?

      – Это не Терин, – призналась я.

      И тут мне, наконец, стало страшно. Ведь Журес мог не «воздушной волной», а чем похуже по мне врезать, чтобы сразу насмерть вредительницу уложить. Он же сначала не знал, что я – это я. Как он, кстати, вообще догадался, что нужно срочно бежать в спальню Дафура и спасать его от «ошейника покорности»? Но ответ на этот вопрос в тот момент меня не интересовал. Я просто боялась. Запоздало, но на полную катушку. Во-первых, меня могли убить, не успев узнать, что я ценная пленница. Во-вторых, Дафур мог не додуматься запретить страже меня трогать, и это было бы очень и очень неприятно. В-третьих… хм… не знаю, что в третьих, но достаточно и первых двух факторов, чтобы уписаться от страха! Во что я влипла? И что будет дальше? Ответ на первый вопрос я знаю точно – в дерьмо я влипла. По самые уши. А вот что дальше будет… Как хорошо, что я не страдаю буйным воображением и не стану представлять себе всякие ужасы.

      Бояться мне помешал Олаф, который ввалился в камеру с парой одеял и подушкой.

      – Стучаться надо, – проворчала я, поняла, что ляпнула глупость и обиженно уставилась в угол.

      – Если что-нибудь понадобится, зовите, – великодушно предложил Олаф и удалился.

      Я расстелила одно из одеял на полу и гостеприимно предложила:

      – Перебирайся, герцог, а то лежишь, как дурак, на голом полу, небось, холодно на камнях-то?

      Он что-то добродушно фыркнул, перелег на одеяло и, видимо раздобрившись от моей щедрости, без лишних вопросов рассказал, как он сюда попал и откуда знает, как я выгляжу.

      Оказывается, Терин последние полгода вел переговоры с кентаврами о торговле. Между Кентарионом и Эрраде лежат такие непроходимые горы, населенные опасными хищниками (а последние лет сто еще и дед мой Мерлин