.

отец потыкал мясо и отложил вилку.

      – Слушай, лучше тебе с ним не встречаться. Не надо. Ты парень-то нежный, вижу, книжки любишь читать. Да? А они там… Им, хм, не до книжек. Совет могу дать, если хочешь.

      – Да, – сказал я вполне искренне, – хочу.

      – Там осталось что?

      В графине осталось. Хватило по половине стопочек… Выпили. Я закусил мясом, отец Славки не стал.

      – Так вот, возвращайся домой. Пережди. Сейчас морок, будто над нами какой-то газ распылили. И мы сорвались с катушек. Не чувствуешь?

      После этого вопроса я почувствовал. Действительно. Домой захотелось еще сильнее.

      – Да, – ответил я, – вы правы. Только сейчас понял. То есть почти сразу понял, как поехал, но не хотел себе признаваться. Спасибо.

      Отец Славки теперь не усмехнулся, а улыбнулся. Хоть и грустно, но по-доброму. Правда, неумело как-то. Офицеры, наверное, и не должны уметь улыбаться – они должны уметь приказывать. Каждую секунду быть готовыми отдать приказ. Впрочем, отец Славки теперь не офицер, по крайней мере, не действующий, а здесь, на гражданке, улыбаться надо. Надо учиться располагать к себе…

      Он заказал еще сто грамм. На посошок. Пока ждали водку и счет, доели селедку, мясо, пюре. Потом с чувством чокнулись.

      – Поедешь, да? – спросил он.

      – Да. Отсюда на вокзал сразу.

      – Правильно… Злюсь, когда Слава это слово говорит, но тебе говорю: правильно решил.

      – Действительно, пережду. Так не должно долго продолжаться.

      – Наладится, – подтвердил он. – Спадет морок. Спадет. Наладится. Потом смешно будет, за что мы тут друг другу глотки грызли…

      – Не все, – перебил-заспорил я. – Вы вот не грызете.

      – Ну, если б моложе был да не так был воспитан, то мог бы. Скорей всего. А так я, хм, капитан советской армии в запасе. Теперь ее делят, месяца два назад о Вооруженных силах России отдельных объявили… А, – махнул рукой, – я много про это могу. – Взял счет, посмотрел. – Терпимо. – Достал деньги, отсчитал нужную сумму, положил на счет; я заметил, что осталось еще немало. – Ну что, – перевел взгляд на меня: – Поедешь? – Будто гнал уже.

      – Поеду, поеду…

      – Ночью через нас много поездов на восток идет.

      – Я только вот попросить хотел, – решился я. – Не могли бы дать в долг пятьсот рублей? У меня совсем…

      Отец Славки задумался. Но коротко. Видимо, быстро взвесил, что лучше – дать мне пятисотку и отвязаться или продолжать искать Славку, как-то помогать с ночлегом, и кивнул:

      – Конечно. Держи. Считай – дарю.

      – Да я вышлю. Адрес есть.

      – Ну, как знаешь. Как сложится…

      Мы вышли на улицу, уже пустынную, прохладную, с редкими фонарями. Закурили. Сделали по нескольку затяжек.

      – Вокзал вон там, – сказал отец Славки. – Прямо иди, там театр увидишь. Налево сверни, и по Гагарина, потом по Маркса, и будет вокзал.

      – Спасибо.

      Я шел по уснувшему Омску и каждую