Кондриё моё. Алексей Евгеньевич Аберемко

У Коти тема наклёвывается на большое лавэ. Он сам так сказал.

      – Что ты в Косте своём нашла? Он же Суматоха. Все так зовут. Дёргается по сторонам. То провода режет, то машины гоняет.

      – Не знаешь, так молчи! У него магазин. И ещё приподняться пытается.

      – Ларёк на вокзале.

      – У других и этого нет. А суетится он, потому что активный, чепэшник. Сейчас большое дело наклюнулось. А не суетился, ничего бы не было. Вы закисните здесь, а мы в люди выбьемся. Может, на заводе шоферить не придётся, комерсом станет. Чисто на себя батрачить будем. Котик продавщиху ещё одну обещал нанять. Мне в ларьке торчать не придётся.

      – Чем займёшься?

      – Маникюрный стол в парикмахерской у Алёнки поставлю.

      – И кто к тебе пойдёт? Ногти и самой накрасить можно. На толчке любой лак купишь.

      – Отсталая ты! Сейчас такие прибамбасы придумали. Отпад башки! Блёстки, наклейки, накладные ногти. Серьги ещё придумали на ногти цеплять. Прикинь: серьги – на ногти. Пока другие не въехали, мне тёть-Шура из Турции подогнать обещала. Всё равно челночит.

      – Так ты с Костяном из-за денег!

      – Ты что?! У нас Баунти! А ещё он заботливый. Когда у нас в первый раз было в гараже его родителей, там вода только холодная была. Так Котик мне бутылку из-под «Пепси-колы» тёплой воды принёс.

      Ирка пыталась соорудить расческой-массажкой из пропитанных сахарным сиропом волос нечто сногсшибательное. Она недавно обесцветила волосы и считала себя совершенством. Вдруг, расчёска застыла в Иркиных руках. Она повернулась к Вике. Щедро выделенные синими тенями глаза стали размером как у страдающего запором лемура. Зловещим голосом подруга огласила приговор:

      – Викуся! Ты толстая!

      – Я не толстая, – возмутилась Вика, но на всякий случай втянула живот.

      – У тебя ляжки толстые, – Ирка показала массажкой на ноги подруги.

      Вика инстинктивно потянула край юбки. Но юбка, хоть и относилась к классу «резинки», до колен не натягивалась.

      – Смотри, когда ты сидишь, ляжки расплющиваются и соединяются. Ужас!

      – А у тебя не так?

      Ирка села рядом на диван и обречённо констатировала:

      – Я тоже толстая! Всё! Отказываюсь от сладкого!

      Вика приподняла ноги на носки. Эффект расплющенности немного сгладился. Она успокоилась и выдала глубокую философскую парадигму:

      – А зачем тогда жить? Представляешь, дарят тебе Сникерс, а ты такая: «Я толстая, жрать не буду!»

      – Точняк! Ступила. Но делать что-то надо, – не сдавалась Ирка. Вдруг её осенило, – давай бегать по утрам! Обмотаем ляжки целлофановыми пакетами, чтобы жир вытапливался, и по три километра каждое утро.

      Вика вспомнила свои ощущения после трёшки на физ-ре, и несмело предложила:

      – Может с одного километра начнём?

      – Нет! Три! Встречаемся в шесть утра.

      – Чё так рано?!

      – Мне к восьми на работу, ларёк открывать. Московский приходит. Пятнадцать минут стоит. Сегодня идём в кафе, а завтра бегаем. Кто не придёт – овца!

      Темно, сыро, холодно. В такое время принцессы