Любовь учебе не помеха. Анна Безбрежная

с поднятым веником над головой. И птица с растопыренными крыльями, злобно на меня смотревшая со шкафа.

      – А… Это, простите, кто?

      – Это та, кто меня не кормит! – обиженно высказалась Рина.

      – Да вы не слушайте ее, лорд Сандерс. Она всегда такая вредная, и я кормлю своего фамильяра, – заверила своего научного руководителя, а то еще будет думать, что я плохо отношусь к Рине. И какое я тогда произведу впечатление только что приехав в академию?

      – Это ваша птица? – все еще с удивленным лицом, спросил ректор.

      – Да вот, прибилась тут случайно.

      – Ух-ух, – раздалось обиженное.

      – Я, собственно, принес вам, леди Эванс, свитки для первичного ознакомления и несколько монографий известных ученых. Прочтите и потом приходите с вопросами ко мне. Помогу вам в составлении более подробного плана диссертации.

      – О, спасибо большое, лорд Сандерс. Могу вас заверить, что наука для меня прежде всего и уж погрузиться углубленно в изучение материала намерена полностью.

      – Не сомневаюсь в вашем усердии, миледи, – одарил меня сдержанной улыбкой ректор, но у меня почему-то вдруг на миг екнуло сердце. Странно, с чего бы это вдруг?

      – Доброй ночи, леди Эванс, – и как-то подозрительно покосился на Рину.

      Когда дверь за ним закрылась, пернатое несчастье выдало многозначительно:

      – Я ему не нравлюсь.

      – А ты веди себя лучше и будешь нравиться людям.

      – Ой, да не очень-то и хотелось. Я не персик, чтобы всем нравиться.

      – Персики тоже не всем нравятся, Рина.

      – Зато я их люблю. И помидоры еще.

      – Завтра, Рина. Я же тебе сказала, – устало вздохнув, заверила своего фамильяра. – И, пожалуйста, мне долго еще общаться с ректором Сандерсом, не позорь меня.

      – Конечно! Не переживай.

      Вот уж в чем, в чем, а в своем совершенно непредсказуемом фамильяре я точно не была уверена.

ГЛАВА 2

      Утро началось рано, разбудив ярким светом солнца, что рассыпалось золотыми бликами по полу комнаты. На лицо упали теплые лучи, весело пели птицы. И все это я видела потому, что совы не умели закрывать за собой шторы после своих ночных прогулок. А может быть просто не хотели, к чему я больше склонялась. Рина по ночам улетала поохотиться и полетать. Все-таки она ночная птица. Я оставляла ей наполовину открытое окно и частенько просыпалась от шума, который, мне кажется, она специально издавала при своем возвращении. Если бы хотела – была бы осторожнее.

      Я, сладко потянувшись, встала босыми ногами на теплые нагретые доски пола и направилась в ванную. И только начала открывать дверь, как услышала громкое:

      – Занято!

      Да чтоб ее! Заглянув в ванную, увидела развалившуюся Рину в раковине с набранной водой и огромную лужу на полу.

      – Рина!

      – Не, ну а что? Тебе, значит, можно купаться, а мне нет?

      Ну и что на это ответить? Так-то она права. Ох как она любила это дело – купаться. Только потом все лужи с пола бедным моим служанкам приходилось вытирать, а тут, похоже, мне самой