Ученик. Алексей Сережкин

трусцой.

      – Что посоветуешь – где тут у вас спокойное и тихое место, чтобы можно было позаниматься и никто бы не отвлекал?

      С некоторым замешательством и уже немного запыхавшись и перебрав в голове возможные варианты, он нерешительно ответил:

      – Думаю, около школы сейчас самое спокойное место. В школьном дворе, – уточнил он после секундной паузы. – Сейчас, я думаю, там пустынно, летом же к школе силой никого не заманишь.

      – Ну, что ж, взглянем на твою школу, – пробормотал Кореец, и они продолжили бежать в нужном направлении.

      Школьный двор действительно был пустынен, столь ненавистное ему пространство в саду за школой выглядело мирно и спокойно: лавочка, немного покосившийся турник и буйная зелень листвы.

      – Ну что, ты научишь меня приемам? – нетерпеливо спросил он, немного отдышавшись, пот начал стекать по его лбу, хотя еще не было жарко.

      Кореец, казалось, явно не разделял его энтузиазма.

      – Если ты думаешь, что за один день научишься всему, то можешь сразу идти обратно домой и читать свои книжки дальше, – ответил он, подойдя к дереву, и зачем-то поковырял пальцем кору на стволе. Говорил Кореец немного мрачным голосом и выглядел как-то жестко и угрюмо.

      – Давай договоримся с тобой сразу, когда мы тренируемся – мы тренируемся. Никакого веселья и игр. Запомни – твердо запомни – одну вещь: просто так научиться чему-либо нельзя.

      – Я конечно постараюсь тебе многое объяснить и показать, но добиться результатов ты сможешь только сам. И доказывать что-либо ты должен будешь не мне – не своим друзьям – приятелям, а в первую очередь себе. Именно себя ты должен будешь научиться побеждать.

      – Все, что я смогу сделать, – продолжил Кореец, – это просто указать тебе правильную дорогу, путь – на котором ты сделаешь меньше ошибок. Я сам знаю далеко не все, все знать и уметь просто невозможно, но это и не требуется. И это тебе нужно твердо уяснить. Все понял?

      Кореец продолжал говорить незнакомым жестким голосом, – и вдруг ему показалось, что Кореец просто не хочет его ничему учить. Ему жалко научить его тем приемам – с помощью которых он разбросал тех хулиганов в школе-интернате – или же он просто не верит в то, что его – такого слабака – вообще можно чему-то научить. Наверное, он просто передумал за ночь – закралась мысль – и ему стало тоскливо и одиноко.

      – Сколько обычно человек тебя бьют – двое – трое? – неожиданно спросил Кореец.

      – Двое, – ответил он, не поднимая глаз. Двое.

      – Нехорошо, – сказал Кореец задумчиво. – Двое на одного, – он хмыкнул.

      – Давай, соберись. У тебя получится. Может получиться. Но помни: занятия – это занятия. Никакой расслабухи. Времени у нас мало, а что ты из себя представляешь – еще пока неизвестно. Начинать всегда трудно – и еще. Всегда смотри в глаза. Запомнил? И другу и врагу.

      Он поднял глаза и посмотрел на Корейца:

      – Запомнил. И я докажу, что что-то из себя представляю, – сказал он твердо, не отводя глаза в сторону.

      – Ну