Я помню твоё будущее. Марго Никольская

удовольствия, как мне показалось, маловат был для такой толпы. Но позже, по тому, как «часто» местные эту ванну принимали, выбор размера посудины, уже виделся оправданным.

      На пятый день я будто даже смирилась с тем, что проведу там какое-то время. Ведь до сих пор и мысль о том, чтобы выйти за дверь меня не посещала. Обманывать голод водичкой из фонтанчика, в то время как стол изобиловал пищей, уже не получалось. Первые три дня я не ела принципиально, что-то вроде голодовки. На четвёртый и пятый дни я не решалась приближаться к столу, так как отметила среди стада что-то вроде иерархии.

      Наблюдались Сильнейшие, их всего трое, периодически они совершенно бесцельно прессовали других. Приживалы, этих немного больше, и они всегда тёрлись рядом с первыми. Большинство Обыватели, им, кажется, плевать на всё и им не редко прилетало. И Слабые, тех мутузили Приживалы и регулярно; вероятно именно поэтому они и не могли набраться сил, окрепнуть. Некоторые из последних передвигались на четырёх конечностях. Хотя и дети, две девочки, лет семи-девяти, ползали, как младенцы.

      Склоки, которые мне приходилось наблюдать, происходили в основном у стола. Почему я и сочла их необоснованным прессингом: Обывателям и Слабым вроде как запрещалось употреблять ту или иную пищу. Хотя не было ясно, на кой она сдалась главенствующим, ведь они не успевали всё съедать, и остатки попросту сливались в помои. Может, свиньям! Я уже не удивилась бы, если бы оказалось, что Беньямин тот ещё фермер, и хозяйство его не ограничивается людскими особями.

      Картина складывалась такая, что моего присутствия не замечают, пока я не лезу к их продуктовому алтарю, который, кстати, даже охранялся одной из Приживал во время их общего выгула.

      Я дождалась наступления ночи. Время, когда все уже провалились в глубокий сон, и в туалет пока никому не приспичило. Напрягла, насколько возможно, слух и, убедив себя, что слышу только ровное дыхание нескольких десятков человек, – выбралась со своей мягкой лежанки. Стараясь не создавать шума, направилась к столу.

      Даже при том, что глаза уже привыкли к темноте, разглядеть границы пути, чтобы не спотыкаться то и дело о лежанки, у меня не вышло. Я передвигалась медленнее черепахи, поэтому, если и задевала чужие спальные места, то только касалась, так мне хотелось думать.

      Вблизи стол поражал не только своим гастрономическим разнообразием, а даже подходом к выбору меню. Словно тюремщика заботило состояние здоровья его подопечных: злаки, белки, овощи, ягоды, кисломолочная продукция.

      Трясущейся рукой, я схватила первое, что подвернулось под руку, и немедленно откусила сразу половину картофелины. Хруст от полусырого овоща, неожиданно громко прозвучавший, напугал и меня, и привлёк внимание кого-то из спящих. Я услышала шорох и притаилась в надежде, что этот проснувшийся, кто-то из Обывателей или из Слабого звена.

      Мой полный непрожёванным картофелем рот наполнялся слюной. Глотать слюну я не рисковала, опасаясь быть услышанной, и уж, тем более, не пыталась