Невеста и Чудовище. Нина Васина

движением, ни шумным вздохом.

      Но в стекло постучали ногтем, я посмотрела, не вставая, и обалдела:

      – Примавэра?..

      Байрон толкнул дверь от себя.

      Мамавера наклонилась и посмотрела на нас так, что мы оба перестали дышать.

      – Я тут шла, шла, вы не уезжаете. Что можно делать в автомобиле на набережной? Я увидела аптеку и вдруг подумала... – маму трясло, она даже заикалась. – Я подумала... вы уже сблизились? Отвечайте немедленно: у вас уже все было, да?!

      Она вцепилась в плечо Байрона.

      – Имей в виду! – мама погрозила пальцем, ее подбородок дрожал. – Она несовершеннолетняя! Я тебя привлеку! Я на тебя... заявление напишу. А вот это... Это – тебе! – в меня полетели маленькие коробочки.

      Три штуки. Я села, все еще ничего не понимая.

      Байрон вышел, обошел маму и сел за руль. Мама прошлась туда-сюда у машины и села ко мне на заднее сиденье.

      – Что это? – спросила я, прижимая коробочки к груди.

      – Тесты на беременность! – громко объявила мама.

      – Три штуки? – шепотом спросила я.

      – Чтобы все было точно! Тебя тошнит по утрам? Тошнит! Тебя раньше никогда не тошнило! Ты, правда, срыгивала до шести месяцев, но это делают все младенцы. Тебя никогда не укачивало в транспорте, ты всегда была хорошей девочкой, послушной... доброй... – она закрыла лицо ладонями.

      Байрон молча протянул назад уже знакомый мне платок. Мама от души в него высморкалась и зловредно заметила:

      – Я все равно на тебя заявление напишу. О совращении... малолетней! Вот проверим дома тесты и сразу же напишу! Я тебя посажу! Пока ты совсем не поломал жизнь моей девочке!

      – Не успеешь, – заметила я. – На днях мне стукнет шестнадцать.

      – Нелогично будет, – поддержал меня и Байрон. – Если Текила беременна, жениться надо, а не судиться.

      – Я согласна! – крикнула я до того, как мама открыла рот.

      Мы сидели тихо минут десять. Потом мама начала возиться в сумочке, достала уже знакомую мне фляжку и потрясла ее. Пусто.

      Байрон внимательно посмотрел на нее в зеркало, открыл бардачок, достал початую бутылку коньяка и стопку пластмассовых стаканчиков в упаковке.

      – Добить меня решили, да? Давайте, навалитесь дружно и весело... – мама выковыряла стаканчик и подставила его Байрону. – Что у тебя там еще есть? Парочка заряженных шприцев?

      – Это коньяк отца, – сказал Байрон, наливая. – Французский.

      Я смотрю, как мама пьет, и прошу:

      – А мне шприц, пожалуйста.

      Мама с хрустом мнет стаканчик и кричит:

      – Прекрати свои издевательства!

      – А ты прекрати пить! – кричу я в ответ.

      Байрон нажал на клаксон. Мы с мамой замолчали.

      – Я опаздываю на важную встречу, – сказал Байрон. – Давайте подброшу вас домой, а потом подъеду. Часа через два.

      Мама смотрела в окно и молчала.

      – Поехали, – тронула я ее за рукав пальто. – За два часа мы успеем поругаться и помириться, после того как я разберусь с тестами.

* * *

      – Он не приедет, – сказала мама через