Красноармеец. Владимир Поселягин

прошли вдоль стены. Проходя мимо немца, я склонился над ним. Кто-то уже снимал с него карабин, другой расстёгивал ремень, третий дёргал за сапоги, а мои пальцы скользнули по его кисти и нащупали часы на запястье. Раз уж подарок комдива для меня потерян, эти будут заменой.

      Вообще, у меня была мысль тихо слиться и уйти. Я решил двинуть к реке и там отлежаться несколько дней: шея и колено болели, и мне требовалось время, чтобы прийти в себя. А то к своим выйдешь, врач осмотрит и скажет: воевать можешь – иди воюй. В общем, ну их к чёрту. Вот восстановлюсь, там видно будет, а в таком виде я не боец.

      Однако слинять не получилось: лейтенант (он тут командовал) ухватил за рукав гимнастёрки и велел нести раненых. Некоторые бойцы из раненых были поначалу бодрячком, а потом сомлели. Вот одного из таких раненых и мне пришлось нести. Мы вчетвером это делали. Молодцы наши, не бросили раненых, уважаю. И я не брошу. И не стоит скулить, что шея и колено травмированы, я не один такой. Ничего, другие несли, и я смогу.

      А наши были недалеко: мы до самой темноты слышали близкую канонаду. Нас шатало от усталости, трижды на отдых вставали, но под утро, когда уже светало, вышли к своим. Наш лейтенант, а он из артиллеристов, так распределил бойцов, что пока одни несли раненых, другие осуществили разведку и смогли найти тропку между немецкими частями, там мы и прошли.

      Нас уже ждали: один из разведчиков ушёл вперёд и предупредил. Раненых на телеги, о них в курсе были, а нас, разоружив (три карабина у нас было, разведчики ещё добыли), погнали толпой в тыл. И, по стечению обстоятельств, пригнали к опушке рощи, где находился штаб дивизии.

      Нас-то, понятное дело, к особистам. А тут вдруг вышел комдив – видать, недавно проснулся и только освежился: шею полотенцем вытирал.

      – Эти из плена бежали? – спросил он у старшего особиста.

      Его взгляд с безразличием скользнул по мне, и это так меня взбесило, что я едко заметил:

      – Короткая же у вас память, товарищ генерал. Как орден обещать, это вы первый, а как награду вручать за немецкого майора, так в кусты.

      Взгляд комдива вернулся ко мне, задержался и, наконец, он меня опознал.

      – Точно. Одинцов. Помню. Да, нехорошо вышло.

      – Товарищ генерал, – откликнулся наш лейтенант, – именно боец Одинцов вскрыл ворота и уничтожил часового, что позволило нам бежать.

      – Ну, этот мог, – потирая шею полотенцем, согласился комдив. Позвав двух штабных командиров, он снова повернулся ко мне и сказал: – Извиняться не буду, обстановка требовала скорых действий. Награду вручу, обещал – сделаю. Но орденов больше нет, вчера последний ушёл, наградили за дело. Медаль получишь. Ну и прикажу документы тебе восстановить.

      – Документы у меня есть, скрыл от немцев, сохранил.

      – Тогда совсем хорошо.

      Я достал, как будто из кармана красноармейских шаровар, красноармейскую книжку и передал комдиву, который тут же при всех прицепил к моей гимнастёрке награду, медаль «За боевые заслуги», с подозрением глянув на след от другой награды. А штабные командиры оформили наградные документы,