Научи меня радоваться, ба!. Ирина Арсентьева

Ярослава Дронова, выступающего под сценическим псевдонимом Shaman, который со своим репертуаром попал в нужное время, и это вместе с добавочными градусами сыграло для Егора свою роль. Наутро, проспавшись, патриот снова стал спокойным, а от добровольца не осталось и следа. Он, как и прежде, занялся просмотром новостных каналов и сочинительством любовных стихотворений.

      На вопрос Эллы: «Билет-то купил?» он как-то неопределенно помычал в трубку и перевёл разговор на другую тему.

      Бывший комсомольский вожак Мира с мужем, тоже бывшим работником районного комитета ВЛКСМ, возглавили волонтёрское движение в Приморском крае. Губернатор самолично отправлял с востока страны на запад машины, гружённые продуктами питания, сшитыми женскими руками носилками для раненых и связанными старушками носками для мобилизованных ребят. Очень востребованными оказались печки-буржуйки, которые придумали делать из старых газовых баллонов. Нужно было лишь пристроить сверху трубу, и конструкция прекрасно обогревала в окопах и траншеях.

      Мира писала стихи на злобу дня со свойственной ей погружённостью в процесс и преданностью идее, а также устраивала патриотические вечера-встречи с учениками, где очень эмоционально читала свои гражданские произведения.

      Московские поэтессы Лена и Оля не остались в стороне. Они организовали что-то вроде агитбригады, привлекли для выступлений бардов, музыкантов, детишек и регулярно посещали военные госпитали. И хотя Москву по причине того, что жизнь в столице кардинально отличалась от других регионов, и раньше не принято было считать Россией в полном смысле этого слова, а теперь и подавно, и в ней находились патриотически настроенные. Хотя были и другие. В последние месяцы число других увеличилось.

      Впервые Оля попала в госпиталь в январе. Раненые смотрели на артистов потухшими безжизненными глазами. Они лежали на кроватях, почти не проявляя эмоций. Их обречённость можно было объяснить: накануне, в новогоднюю ночь, под артобстрелом погибло восемьдесят девять военнослужащих.

      Элла в политике, равно как и в военных действиях, ничего не понимала, поэтому от обсуждений воздерживалась и на чьё-либо мнение не полагалась.

      С детства ограждённая и поэтому далёкая от политики, она лишь наблюдала за ними со стороны. Элеонора относилась к понятию патриотизма как к чему-то очень личному, даже интимному. Она часто размышляла об этом. Патриотизм предполагает полную отдачу, способность пожертвовать собой ради чего-то. Отдать жизнь, если потребуется. Элла сомневалась, смогла бы она отдать самое дорогое под дулом автомата, например. И её ответ был отрицательным. Поэтому ей оставалось только наблюдать за всем и за всеми со стороны.

      Совсем недавно после просмотра какого-то концерта Элла почувствовала, что она снова оказалась в СССР: пели исключительно патриотические песни, строгие костюмы и тщательно отобранный репертуар, казалось, был одобрен цензурой.