Арахно. В коконе смерти. Олег Овчинников

движений хотя бы полчаса. Пусть жирок завяжется, подумала Аля и удовлетворенно хохотнула, так что эхо ее хрипловатого смеха отразилось от свода и вернулось к ней как напоминание о лучшиx временах.

      Засыпала она сладко, безмятежно, лелея в душе надежду, что хотя бы в эту ночь ее покой не нарушат чудовища.

      Глава вторая. Толик Голицын

      «Хранитель знаний.

      У меня на книжной полке

      Поселился паучок.

      Слева Фаулз, справа Фолкнер,

      Между ними Усачев,

      Маркес, Борхесе Кортасаром,

      Стейнбек, Селинджер-старик,

      Три романа Жоржа Санда

      И еще один мужик.

      Сто томов Агаты Кристи,

      Сто Марининой томов,

      (Если спросят пионеры,

      Я скажу: всегда готов!

      Обменяйте их в утиле

      На „Графиню Монсоро"…)

      Полкой выше – Гете, Шиллер,

      Оба Манна и Дидро.

      Что до пенсии заквасил,

      Что по десять раз прочел —

      Все дополнил и украсил

      Этот юркий паучок.

      Так опутал паутиной,

      Что ни книжки не достать…

      Вот еще одна причина

      Мне поэмку дописать.»

      (П. С. Усачев,

      журнал «Вторая молодость», №5,2003.

      Тираж 15000 экз.)

      «Шестьдесят девять, – за неимением секундомера азартно считал Анатолий. – Семьдесят. Семьдесят один. Семьдесят два. И… вот!»

      Златовласка наконец выдохнула, сложив уста буквой «о», так что исторгнутое ее легкими дымное облачко получилось тонким и протяжным, как завывание профессиональной плакальщицы. Ресницы нереальной длины трепетнули, прищурившись на столбик пепла, пизанской башенкой скопившийся на устремленном вверх конце сигареты, а легкое постукивание золотистого, в тон волосам, ногтя обрушило его прямиком в пепельницу. И снова равнодушный взгляд в окно, на сумеречное небо цвета куриной слепоты. Прикидывает размер сверхурочных? Наверняка.

      Блестящие оливки глаз чернявой, фаршированные озорным любопытством, напротив, были обращены на собравшихся. Она то переводила взгляд-локатор с одного лица на другое, ни на ком подолгу не останавливаясь, то заинтересованно стреляла одиночными в авторов коротких реплик с мест. Сейчас выскочки помалкивали, говорил один хозяин кабинета, и чернявая смотрела исключительно на него, преданно, снизу-вверх.

      Хозяин… Почему-то никакое другое слово не кажется подходящим, чтобы описать отношения этого маленького заросшего мужчины к сидящим по обе стороны от него дамам. Ни начальник, ни шеф, ни работодатель… Есть что-то хозяйское в том, как он мимоходом оглаживает спинку кресла Златовласки или касается плеча чернявой и нетерпеливо перебирает воздух пальцами в ожидании поданной бумажки, электронного органайзера или похожей на карточную колоду стопки визиток. Настоящий хозяин…

      «Куда ему такие? – сокрушался про себя Анатолий. – За что? Такому сморчку – и такие