Золото для дураков. Юрий Курик

отца как зовут?

      – Как, как!? – удивился пацан. – Вестимо как, Игнат…

      Фёкла ойкнула и схватилась за сердце, а Миланья метнулась перед нищим на колени и прижала мальчонку к своей груди.

      Витюшка Грехов за свою короткую жизнь успел повидать много удивительных вещей и событий, но большей частью с плохой стороны. Однако ни перед ним, ни перед знакомыми пацанами еще ни разу взрослые тетки не бухались со всего маху в ноги.

      Ничего хорошего от такой выходки он не ждал. На всякий случай спрятал поглубже в рваньё остатки ватрушки, яйца и попытался вырваться из неожиданно крепких объятий.

      Миланья плакала, а Фёкла продолжала спрашивать:

      – Отец-то с мамкой где?

      – Как где? – не понял малец. – Вмёрли оне, ещё в прошлом годе…

      – А братья?

      – Братья?! – удивился Витюша. – Они мне не родные…. Им самим жрать нечего…. Вот и выгнали из дому христарадничать…

      – Давно?

      – На Ильин день, как год буде…

      Миланья, захлёбываясь слезами, ещё крепче прижала к себе Витьку Грехова.

      – Она из меня кишки выдавит! – возмутился пацан, обращаясь к Фёкле. – Она чё, припадочная?

      – Окстись, харя чумазая! Она мамка твоя.

      – Какая ещё мамка? Моя мамка на погосте тихо лежит и по церквам не шастает.

      – На погосте мачеха твоя лежит, а эта, – Фёкла указала на Миланью, – твоя родная мамка! Та, что на свет белый тебя народила.

      – Ну, и дура, – сразу и без обиняков определил Витя статус родной матери.

      – Пошто, сразу и дура? – опешила Фёкла.

      – А то! Она своим бабьим умом не подумала, а хорошо ли мне на вашем белом свете буде? Ничего хорошего. Одни тычки, подзатыльники, поджопники, зуботычины и подножки. Мне ейная любовь без надобности. Я жрать хочу.

      – Конечно, конечно! – засуетилась Фёкла. – Ты не сумлевайся. Пойдём с нами. Мы тебя оботрём, обмоем, оденем, накормим, Пошли, родимый, не бойся.

      – Дык, как не бояться-то? – упирался Витька. – Не ровен, час вы меня забьёте, как подсвинка и пирожки с убоиной торговать на привозе зачнёте.

      – Какие такие пирожки? – удивилась Миланья через слёзы.

      – Дык, ясно какие! – разъяснил Витька. – С человечиной. Ходи-ходи7, завсегда такими пирожками торгуют.

      – Неужто?! – всплеснула руками Фёкла.

      – Верное дело – авторитетно подтвердил Витька. – Нас околоточный Ерофеич самолично упреждал. Если на железке балаганить кто будет, того ходи-ходи непременно на пирожки скрадут волоком, аль конфетой заманят.

      – Мы-то не китайцы.

      – Ляд вас знает, могёт вы китаёзные мужние бабы?

      – Бог с тобой! Околесицу-то не неси!

      – Не спорю, может и околесица, но лучше сейчас её нести, чем потом в пирожке молчать.

      Мудрости юного нищего можно только позавидовать. Фёкла с Маланьей не нашли резонов для Витюши.

      – Хорошо, – сказала ключница. – Боишься с нами идти, не ходи. Сам приходи на двор князей Голицыных и спроси нас – Фёклу, али Миланью. Придёшь?

      Витюша

7

Ходи-ходи – прозвище китайцев