Вслед за расколотой луной. Светлана Турмова

Кассио отложил в сторону рисовальные принадлежности и вымолвил:

      – Я бы рад оказаться вам полезным, но мне ровным счетом нечего рассказать. Его величество не вставал уже довольно долгое время. Все в королевстве ожидали скорбной вести буквально со дня на день. Однажды ввечеру в моей мастерской появилась леди Глэйм и сообщила, что государь требует меня к себе. Когда я пришел, король приказал мне написать портрет, не отходя от смертного одра, но я должен был успеть завершить работу прежде, чем его величество испустит дух.

      – Иными словами, вы запечатлели короля перед самой его кончиной? – Уточнил Виррейн.

      – Истинно так. Не знаю, как мне это удалось, но с последним мазком по холсту оборвалась и жизнь нашего повелителя, мир его праху!

      – И никто не пояснил вам сути происходящего?

      Кассио недоуменно посмотрел на молодого человека, а затем рассмеялся:

      – Помилуйте! Да зачем бы оно понадобилось? Король собственному сыну-то отродясь не трудился ничего объяснять, а леди Глэйм вообще в упор не видит нашего брата. Что слуга – что тень в коридоре: никакой разницы!

      Губы Виррейна сложились в понимающую улыбку, он слегка склонил голову:

      – Я от души вам признателен. Позвольте извиниться за то, что оторвал вас от дела, коему вы преданы всем сердцем. Ваши работы выше всяких похвал! Если я вдруг надумаю узреть себя на холсте, то обращусь только к вам!

      Юный живописец снова вспыхнул румянцем, разлившимся по смуглым щекам персиковым цветом, и прижал к груди свой изрядно засаленный берет, местами заляпанный красками. Хоть в столице и траур, Кассио не мог заставить себя избавиться от яркого головного убора и надеялся, что в его приверженности этой вещи никто не усмотрит неуважение к усопшему.

***

      Солнце заметно поднялось над горизонтом, из чего воспитанник Гедеона заключил, что скоро его начнут разыскивать и принц, и наставник, а между тем, надо во что бы то ни стало посетить без свидетелей еще одно загадочное место – королевскую библиотеку, хранилище мифов, легенд и памяти.

      Библиотека, в противоположность мастерской художника, пристроилась в самой высокой башне Белого Дворца: несколько этажей фолиантов, покрытых пылью веков, уходивших в высоту до тех пор, пока не упирались в хрустальный купол крыши, расписанный узорами и выложенный самоцветами. Свет, проникающий через него, тоже был разноцветным, а вот тот, что свободно струился из стрельчатых окон, отливал чистым золотом. Здесь-то и обитали озорные всезнайки – книжные духи, или, как еще их звали, книжные человечки.

      Виррейн протянул руку наугад: ему попался синий корешок «Легенд Дангара», принадлежавший весьма увесистому тому. Едва молодой человек извлек фолиант с полки, книга сама раскрылась на той странице, что была заложена пестрой бумажной закладкой.

      – Ну, ладно, приятель, я же знаю – ты тут, хватит создавать тишину! – Негромко воскликнул Виррейн и потряс закладку.

      Та хихикнула, воспарила, взорвалась хлопушкой, обдав посетителя разноцветными обрезками,