Жребий Ваала. Никита Владимирович Лебедь

опускали Пашку – двадцатилетнего сына Сергея.

      Последний раз он видел сына на опознании, если, конечно, это можно было так назвать: от лица и головы осталось кровавое месиво. Фрагменты мозга свисали с краев треснувшего черепа. Мирослава, едва увидев, что осталось от Пашки, завопила, а затем упала на месте. С того момента припадки и истерики чередовались у нее с забытьем.

      Паша хотел поступить на бюджет в САФУ, на биотехнологию, но первые два года ему не везло. Сначала он не набрал достаточного количества баллов, а затем начал много работать на стройке вместе с отцом, так как в последние годы дела у них были, скромно выражаясь, не ахти. Но на фоне этого он продолжал активно готовиться к экзаменам, которые этим летом хотел сдавать снова. Особых перспектив для сына Сергей в этой глуши не видел, а потому поддерживал стремление сына к высшему образованию.

      Провалив первое поступление, осенью позапрошлого года Паша получил повестку. Из-за язвы желудка его признали негодным, чему Сергей был несказанно рад, так как в свои годы достаточно насмотрелся на службу и в конце девяностых – начале нулевых навоевался, сам того не желая, на несколько поколений вперед.

      На опознании присутствовали трое полицейских во главе с каким-то сельским следователем, а также местный доктор, с красными от алкоголя щеками.

      – Это не огнестрел, – сказал следователь.

      – И, скорее всего, – медленно произнес доктор, громко икнув, – не холодное оружие.

      – Что тогда, вашу мать, убило моего сына?! – сквозь слезы, свирепея от гнева, спросил Сергей.

      – Судя по повреждениям на висках, ему что-то сдавило и раздробило голову, – ответил один из полицейский.

      Затем представители органов правопорядка предложили написать заявление, и Сергей это сделал. Но таких-то активных действий от следствия он не заметил. Прошло три дня с момента обнаружения Пашки.

      Усилившийся к утру дождь, казалось, размыл все следы, что осложнило поиски вора и убийцы. Однако позже появились две зацепки.

      Прошедшей ночью Сергей выпивал с Витькой – соседским мужиком, который нашел Пашу. Поначалу они просто хлебали рюмку за рюмкой, пока не произошло кое-что, помешавшее Сергею опьянеть. Последние дни Витек бухал без перерыва – такие запои для него были обычным делом, но посреди ночи, когда был жестоко убит Паша, он вышел отлить. Лил сильный дождь. Гремел гром. В таком шуме было непросто что-то услышать, но крик, скорее всего, парня, которым являлся Пашка, Витек услыхал.

      Он пошел на крик и спустя какое-то время нашел тело, о чем позже рассказал остальным жителем деревни. Но было кое-что, о чем он, пребывая уже в глубоком опьянении, признался только Сергею. Спьяну он пошатался по окрестности и невдалеке от места убийства, в грязи, среди луж, увидал несколько странных следов: здоровенных и вытянутых. Витек довольно долго смотрел на эти следы, пока его не осенило, что единственное, на что могут быть похожи эти следы – это отпечатки подошвы гигантского сапога.

      Казалось бы, пьяный бред от сельского алкаша. Но подавленный