Последняя принцесса. Дарина Ладорская

рад ее видеть, что остальные мысли просто вылетают из головы.

      И снова молчание. Дрожь в теле Люциена становилась все сильнее, у него затряслись руки. Так Черта тонко намекала ему, что пора бы выйти. Но он не мог уйти, ничего не узнав о причине смерти Робейна.

      – Лулу, спроси уже. Я же вижу, как вопрос вертится на твоем языке.

      Люциен набрал в грудь побольше воздуха. Или не воздуха. Скорее всего, за Чертой не было кислорода, не было самого понятия воздуха, но легкие что-то перерабатывали, и, по правде сказать, ему было плевать, что именно.

      – Ты правда выдавал себя за принца Симиэля?

      – А сам как думаешь?

      – Хватит юлить! Сам же заставил спросить, а теперь на попятную?

      – Ладно-ладно, – Робейн снова рассмеялся. Он явно пребывал в хорошем расположении духа. – Я ни за кого себя не выдавал. И не подстрекал людей на бунт. По крайней мере, в открытую. Но я действительно попытался украсть из королевской библиотеки один очень интересный документ.

      – То есть как это в открытую? То есть, подстрекал тайно? Неужели есть люди, которые собираются пойти против Элитарии? Против моего отца? И что это за бумажка такая, ради которой ты пожертвовал своей жизнью?

      – Тш-ш-ш, – Робейн приложил палец к губам. Выглядел он таким лукавым, что Люциену стало не по себе. О каких еще секретах лучший друг забыл ему сообщить? – Послушай меня внимательно, хорошо? Я знаю одну тайну, которую могу доверить только тебе. Эта тайна может изменить ход истории. Но ты должен пообещать, что твой отец об этом не узнает ни при каких обстоятельствах. По крайней мере, не от тебя.

      Брови Люциена сошлись на переносице. Его отец не был идеальным, и в данный момент, глядя в глаза своему единственному другу, которого он убил из-за какой-то нелепой кражи и ложно обвинил в измене, Лулу чувствовал настолько сильную ненависть к Фабирону Монтфрею, что сам удивился, как ему тяжело сейчас сказать Робейну «да». Если он ненавидит отца, не должен ли он согласиться незамедлительно? Может даже самому возглавить проклятый бунт? Но крохотная часть души противилась секретам, противилась выбирать другую сторону, ведь он был Монтфреем, и отец всегда говорил, что нет ничего ценнее семьи. В конце концов Лулу выдавил из себя:

      – Клянусь.

      Лицо Робейна расслабилось, словно ничего другого он и не ожидал услышать.

      – Я знаю, что принцесса Элетайн Дейдарит жива. И те, кто посвящен в эту тайну, собирают сторонников, чтобы найти принцессу, посадить ее на трон и свергнуть Элитарию.

      Люциен едва удержался от смеха. Какая нелепая история! Всех Дейдаритов перебили. Даже кровожадным воякам хватило бы мозгов заметить, что одного маленького трупа не хватает. Но на смех уже не хватало сил. Он чувствовал, как струйка крови пробежала по губам вниз, к подбородку. Времени оставалось мало.

      – Почему ты так уверен, что она жива?

      – Я сам видел это. В те времена мой отец служил королевской семье. Был гвардейцем, и мы жили с ними в том дворце, где их перебили. Когда началось побоище, отец отправился