Россия! Встань и возвышайся!. Александр Пушкин

избранный творца,

      Не должен быть ничем он связан;

      Святой, высокий сан певца

      Он делом оправдать обязан.

      Ему неведом низкий страх;

      На смерть с презрением взирает

      И доблесть в молодых сердцах

      Стихом правдивым зажигает.

      Над ним кто будет властелин? —

      Он добродетель свято ценит

      И ей нигде, как верный сын,

      И в думах тайных не изменит.

      Таков наш бард Державин был, —

      Всю жизнь он вел борьбу с пороком;

      Судьям ли правду говорил,

      Он так гремел с святым пророком:

      «Ваш долг на сильных не взирать,

      Без помощи, без обороны

      Сирот и вдов не оставлять

      И свято сохранять законы.

      Ваш долг несчастным дать покров,

      Всегда спасать от бед невинных,

      Исторгнуть бедных из оков,

      От Сильных защищать бессильных».

      Певцу ли ожидать стыда

      В суде грядущих поколений?

      Не осквернит он никогда

      Порочной мыслию творений.

      Повсюду правды верный жрец,

      Томяся жаждой чистой славы,

      Не станет портить он сердец

      И развращать народа нравы.

      Поклонник пламенный добра,

      Ничем себя не опорочит

      И освященного пера —

      В нечестьи буйном не омочит.

      Творцу ли гимн святой звучит

      Его восторженная лира —

      Словами он, как гром, гремит,

      И вторят гимн народы мира.

      О, как удел певца высок!

      Кто в мире с ним судьбою равен?

      Откажет ли и самый рок

      Тебе в бессмертии, Державин?

      Ты прав, певец: ты будешь жить,

      Ты памятник воздвигнул вечный, —

      Его не могут сокрушить

      Ни гром, ни вихорь быстротечный» {*}.

      Певец умолк – и тихо встал;

      В нем сердце билось, и в волненьи,

      Вздохнув, он, отходя, вещал

      В каком-то дивном исступленьи:

      «О, пусть не буду в гимнах я,

      Как наш Державин, дивен, громок, —

      Лишь только б молвил про меня

      Мой образованный потомок:

      «Парил он мыслию в веках,

      Седую вызывая древность,

      И воспалял в младых сердцах

      К общественному благу ревность!»»

      1822 г.

      Второй том «Истории русского народа» Н. А. Полевого (1830)

1

      Противуречия и промахи, указанные в разных журналах, доказывают, конечно, не невежество г. Полевого (ибо сих обмолвок можно было избежать, дав себе время подумать или справиться), но токмо непростительную опрометчивость и поспешность. Презрение, с каковым г-н Полевой отзывался в своих примечаниях о Карамзине, издеваясь над его трудом, оскорбляло нравственное чувство уважения нашего к великому соотечественнику. Но сия опрометчивость и необдуманность сильно повредили г. Полевому во мнении малого числа просвещенных и благоразумных читателей, ибо они поколебали, если не вовсе уничтожили, доверенность, которую обязан он был им внушить. Теперь мы читаем «Историю русского народа», не полагаясь