Бальзак. Одинокий пасынок Парижа. Виктор Сенча

в этом историческом спектакле, не догадываясь, что болтать языком и действовать – разные вещи. Беда в том, что Лепитр, в отличие от большинства заговорщиков, согласился участвовать в заговоре исключительно… ради денег. Бывший хромоногий школьный учитель не желал рисковать головой за просто так! А сумма, которую ему предложил генерал Жаржэ, была достаточна для того, чтобы обеспечить себе достойную старость.

      И когда до осуществления задуманного оставался один шаг, мсье Лепитр испугался. Ему вдруг явственно показалось, что по пятам идут ищейки, которым наверняка что-то нашептала шпионка Тизон. Лепитра окончательно покинуло мужество. Он уже был не рад, что связался со всеми этими людьми. Хотелось домой, под одеяло, и сделаться невидимым. А потому, пришёл к выводу Лепитр, лучше всего отказаться! Да! Да! Да! Именно так: отказаться! Лепитр в панике. Он в холодном поту и дрожит как осиновый лист.

      – Нет, у нас ничего не выйдет, мы провалимся! – старается он убедить Тулана, когда тот, рассердившись, призывает трусишку к совести. – Вывести всех из Тампля – ведь это безумие, авантюра!

      – Тогда хотя бы королеву… – пытается уговорить того сотоварищ. – Согласись, вполне осуществимо… А с детьми разберёмся потом.

      – Ну да, одного человека легче… Хорошо, попробую, – соглашается Лепитр. – Но сумма остаётся прежней – та, о которой первоначально шла речь…

      – Безусловно, – заверил алчного трусишку Тулан.

      Однако то, что устроило Лепитра, не устроило саму королеву.

      – Как без детей?! – вскричала она, когда услыхала предложение Лепитра. – Нет, это просто невозможно! На кого я их оставлю здесь, в Тампле? Эти изверги выместят на бедных детях всю свою злобу!.. Нет-нет, либо с детьми, либо мы все остаёмся…

      В письме генералу Жаржэ Мария-Антуанетта напишет: «Мы лелеяли чудесную мечту – и только. Для меня большой радостью было еще раз в подобных условиях убедиться в Вашей преданности мне. Мое доверие к Вам безгранично. При любых обстоятельствах Вы найдете во мне достаточно характера и мужества, но интересы моего сына – то единственное, чем я должна руководствоваться, и каким бы счастьем для меня ни было освобождение, я все же не могу согласиться на расставание с сыном. В том, что Вы вчера сказали, я усматриваю Вашу преданность, очень ценю ее и, поверьте, понимаю, что Ваши доводы основываются на моих личных интересах, а также на том, что подобный случай никогда более не повторится. Но я не смогла бы найти себе оправдания, если бы была вынуждена оставить здесь своих детей».

      Позднее она передаст Жаржэ ещё одно письмо, ставшее прощальным: «Прощайте; поскольку Вы решили ехать, я считаю, что лучше всего Вам это сделать быстрее. Боже мой, как я оплакиваю Вашу бедную жену! И как я буду счастлива, когда мы с нею вскоре соединимся. Никогда не отблагодарить мне Вас за все, что Вы сделали для нас. A dieu! Как ужасно это слово!..»

      Генерал Жаржэ сумеет выехать в Турин; после Реставрации Людовик XVIII сделает его генерал-лейтенантом.