Объект закрытого доступа. Фридрих Незнанский

это уже обсуждали. Вы предполагаете задержать участников террористической акции в момент ее реализации?

      – Да.

      Президент вновь выдержал паузу.

      – Виктор Игоревич, – заговорил он, слегка понизив голос, – надеюсь, вы понимаете, насколько осторожно вы должны действовать? Понимаете, на какой риск мы идем и что поставлено на карту?

      – Да, Вадим Вадимович. Я все понимаю.

      – Что ж, если вы все тщательно продумали… Кстати, насчет кадрового вопроса. У вас уже есть кто-нибудь на примете?

      – Да, есть. Я намереваюсь пригласить их к себе на личную беседу.

      – Это правильно. Действуйте незамедлительно. Обо всех результатах докладывать мне напрямую. До свиданья.

      – До свиданья, Вадим Вадимович.

      В трубке послышались короткие гудки. Виктор Игоревич положил трубку на рычаг, медленно повернул голову и посмотрел в окно, хрипло вздохнув, достал из кармана платок и промокнул вспотевший лоб.

      6

      Сигарета в пальцах Вячеслава Ивановича Грязнова догорела до самого фильтра и погасла сама собой, оставив после себя расплывающееся облако сизого дыма.

      – Вот такие пироги, – закончил свой рассказ Грязнов и вмял окурок в пепельницу.

      Некоторое время в кабинете висела тишина. Александр Борисович Турецкий задумчиво потирал пальцем подбородок, Меркулов помешивал ложечкой давно остывший чай.

      Первым заговорил Турецкий:

      – Слав, а ты давно работаешь с этой Пташкой Божьей? Кстати, почему Пташка Божья? Что за дурацкая кличка?

      – Потому что живет, как пташка Божья, – объяснил Вячеслав Иванович. – Нигде не работает, побирается там-сям и довольствуется малым. А работаю я с ним… не помню точно, сколько лет, но у меня такое ощущение, что он был всегда.

      – Странно, как он до сих пор квартиру не пропил. При такой-то жизни, – заметил Меркулов, пробуя остывший чай.

      – Квартира – это его якорь, – сказал Грязнов. – Однажды он ее чуть не потерял, так участковый его потом из петли вынимал. Прямо во дворе повеситься хотел. Благо, мы тех аферистов вычислили и наказали, а квартиру Пташке вернули.

      – Понятно, почему он к тебе первому побежал, – сказал Турецкий. – А с головой у него с тех пор все в порядке? Может, у него слуховые галлюцинации? Ты же сам говоришь, они там самогоночкой развлекались. Может, почудилось ему про подкоп-то? Или приснилось.

      Грязнов холодно дернул уголком губ и сказал:

      – Не знаю, как насчет слуховых галлюцинаций, а со зрением у Пташки точно все в порядке. Я послал своего человека к его дому. Он этого Али пробил, и вот уже час по городу водит.

      – И как?

      Грязнов вздохнул:

      – Пока глухо. Обычный маршрут туриста: Красная площадь, Кремль, Арбат. На цифровую камеру все снимает. Фотограф, блин!

      Турецкий побарабанил пальцами по столу.

      – Транжир ты, Слава, – без всякого энтузиазма сказал он. – У нас тут каждый человек на счету, а ты кадрами разбрасываешься. Что у тебя, забот мало, что ты оперативника впустую по городу