Исчезнувшие. Саймон Бекетт

происшествия в пакгаузе с целью напомнить о случившемся с вашим сыном и посмотреть, может, хоть клочок шерсти получите. Кто знает, если повезет, то можно даже добиться возобновления дела.

      – Дела? Вы о деле Тео? – Иона словно споткнулся на полном ходу. – Что вы такое говорите?

      – По-моему, настала пора честной беседы, – ответил Флетчер. – Вы ведь не до конца поверили, что ваш сын утонул, так?

      У Иона мгновенно пересохло во рту. Он было захотел что-то сказать, но обнаружил, что понятия не имеет, что говорить.

      – А какое это имеет отношение ко всему? – с трудом выдавил он.

      – Одну секунду, – произнес Флетчер. – Мне интересно знать, верите ли вы в то, что он утонул в коллекторе. Потому что это означало бы, что во всем виноваты только вы.

      – Виноват только я, – прохрипел Иона. – Я заснул и позволил ему убежать. И с тех пор мне приходится с этим жить.

      – Но нашли только кроссовку, а не тело. В глубине души вас наверняка мучили сомнения. Вдруг обувь не его, может, следствие ошиблось. Или случилось что-то еще. Что-то такое, в чем можно кого-то обвинить.

      – Мне не нужно, чтобы кто-то мне говорил, что мой сын погиб. Или что во всем виноват один я.

      Иона стушевался, не в силах понять, зачем Флетчер муссирует эту тему.

      – Значит, по вашим словам, вы никогда не сомневались? – продолжал инспектор. – Вы просто приняли официальную версию, подумав: «Ладно, теперь я знаю, что случилось, и стану жить дальше»?

      Иона отвел глаза. Его бесил этот разговор, бесило то, что приходится выворачивать душу наизнанку. Особенно перед Флетчером. Однако он знал, что инспектор не отступится.

      – Конечно, нет. Если Тео утонул, я хотел получить доказательства. А мне дали только кроссовку. – Иона умолк, пытаясь взять себя в руки. Простой разговор снова вызвал в памяти жуткое отчаяние тех дней, ужасную зияющую пустоту. Даже теперь она не отпускала, таилась под тонким покровом повседневности. Он откашлялся и продолжал: – Однако то, что мне требовалось, не имело значения. Я увидел все, и мне ничего не оставалось, кроме как все признать и смириться.

      Флетчер скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Иону.

      – Смирились? Или не совсем?

      – Не понимаю.

      – Вы служите в спецназе. Вам известно, в каких клеточках ставить галочки, дабы убедить всех, что вы вполне можете вернуться к своим обязанностям. А признание в том, что вы не верите в заключение судмедэксперта, к таким клеточкам не относится.

      Иона почувствовал, что едва сдерживается.

      – Я ни перед кем и ни в чем не притворялся, если вы об этом. Все остальное отпало. Это было единственное объяснение случившемуся.

      Флетчер посмотрел на него змеиным взглядом или словно ящерица на муху.

      – Это не совсем верно, так?

      Иона почувствовал еле заметный холодок.

      – Вы о чем?

      – О том, что сначала все решили, что вашего сына похитили. Даже подозреваемый появился.

      – Ненадолго, – ответил Иона. Недоумение и тревога продолжали расти. – Он предъявил железное алиби, и следствие