Прощанье с Родиной. Евгений Попов

пальцем в заоконное пространство:

      – Ой, смотрите все! Вон в болоте по траве лыжники катаются!

      И все невольно смотрели, и все невольно улыбались, радуясь этому чужому юношескому веселью. Хотя и остерегались, придерживали узлы, мешки, коробочки, коробки, пакеты, документы, деньги, завернутые в чистые тряпочки и спрятанные в такие глубины человеческого тела, где их не достигнет никакая вражеская рука.

      Девочки… Две девочки ехали с мамой, которая и сама-то была еще далеко не старая. Накрашенная такая хной, намазанная эдакая помадой, с выщипанными этими стрелочками нацеленных черных бровей.

      Девочки очень полюбили лихих призывников. Они шепотом повторяли друг дружке их bon mot, посматривали на молодцов, постреливали в них глазками, хотя матушка их строговато поглядывала, похожая на Мэрилин Монро, кабы та всю жизнь до старости прожила в СССР и уже получает пенсию, увеличенную на сумму монетизации льгот, объявленную каким-то там министром соцобеспечения, которого ежедневно проклинает вся страна, а ему хоть бы хны.

      И другие пассажиры тоже производили солидное впечатление. Дяденька в толстых роговых очках, как у ирландского писателя Джеймса Джойса, штук пять дамочек медвежьего облика с расставленными (в Сибири говорят «расшиперенными») коленками. Старушка – божий одуванчик, старичок – в юности, видать, приблатненный хитрован, тоже одетый в очки. Двое «деловых», Федор и Кирилл с электронными калькуляторами… И еще многие, включая шофера, который, как сейчас помню, имел всего одно ухо. Другого уха у него не было. На месте другого уха у него не было ничего, кроме розовой кожаной плоскости. Ясные русские лица с уклоном в азиатчину, как это издревле повелось в Сибири, которую Ермак завоевал, как Колумб Америку, но с более гуманным результатом кровосмешения народов вместо геноцида исконных насельников этих отдаленных от Москвы мест.

      Лишь одна девушка особняком держалась от остальной публики. Девушка, которую я запомню по гроб жизни, ибо была она вылитая рысь, каковых изображают в красках учебники и энциклопедии для детей.

      Вылитая рысь! Темная шерсточка хищницы над узкой верхней губой. Темные очки вполлица. Резко очерченный подбородок. И стройна она была, стройна, изящна, всегда готова к любому прыжку.

      Читателя этого рассказа, если он когда-либо будет напечатан, конечно, может заинтересовать, а что я там делал и как, в частности, в этот загадочный автобус попал. Отвечаю: ездил в райгород К. изучать жизнь и зарабатывать деньги. Помните, были такие деньги, назывались рубли. Их я и ездил зарабатывать. А как – я более конкретно ничего больше не скажу. Во-первых, мы не в налоговой инспекции или, не дай бог, полиции, а во-вторых – неважно, необязательно, может увести рассказ в сторону от его основного сюже…»

      Последнее слово Гдов не успел закончить, потому что на столе уже стоял морепродуктовый суп по рецепту испанцев – уж не Колумба ли упомянутого? И официант Дмитрий стоял, с легкой укоризною глядя, что суп остывает, а его не едят.

      – У вас все в порядке? –