От Волыни до Подыни – легендарный Брусиловский. Александр Бобров

великий князь Николай Николаевич. Брусилов был давно с ним лично знаком: «Это – человек, несомненно, всецело преданный военному делу и теоретически и практически знавший и любивший военное ремесло. Конечно, как принадлежавший к императорской фамилии, он, по условиям своего высокого положения, не был усидчив в работе, в особенности в молодости. По натуре своей он был страшно горяч и нетерпелив, но с годами успокоился и уравновесился. Назначение его верховным главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него и боялись его. Все знали, что отданные им приказания должны быть исполнены, что отмене они не подлежат и никаких колебаний не будет.

      С начала войны, чтобы спасти Францию, Николай Николаевич совершенно правильно решил нарушить выработанный раньше план войны и быстро перейти в наступление, не ожидая окончания сосредоточения и развертывания армий. Потом это ставилось ему в вину, но в действительности это было единственно верное решение…». Характерное признание: «чтобы спасти Францию». Сколько раз русская, а потом советская армия спасала преждевременными наступлениями и солдатскими жертвами своих союзников, но в ответ слышатся только упрёки: то французскому осаждённому Вердену не помогли, то Варшавскому нетерпеливому восстанию не пособили и так далее.

      Армия Брусилова вошла в состав Юго-Западного фронта и прежде, чем преступить к следующей главе о боевых действиях в Галиции позволю себе привести две характеристики из «Воспоминаний» – сжатые, энергичные, нелицеприятные, но объективные: «Главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта, в состав которого вошла и моя 8-я армия, был назначен командующий войсками Киевского военного округа генерал-адъютант Н. И. Иванов. Это был человек вполне преданный своему долгу, любивший военное дело, но в высшей степени узкий в своих взглядах, нерешительный, крайне мелочный и, в общем, бестолковый, хотя и чрезвычайно самолюбивый. Он был одним из участников несчастной японской кампании, и думаю, что постоянные неудачи этой войны влияли на него и заставляли его непрерывно сомневаться и пугаться зря, так что даже при вполне благоприятной обстановке он постоянно опасался разгрома и всяких несчастий».

      Скульптурная группа в честь воинов, участвовавших в Брусиловском прорыве

      А вот характеристика Деникина, которого якобы Брусилов позднее хотел выставить в дурном свете, ибо пути их военные и мировоззренческие разошлись: «В начале кампании генерал-квартирмейстером штаба моей армии был Деникин, но вскоре он, по собственному желанию служить не в штабе, а в строю, получил, по моему представлению, 4-ю стрелковую бригаду, именуемую «Железной», и на строевом поприще выказал отличные дарования боевого генерала». Если это месть, то что же тогда называть лестью? Как бы ни относился лично Брусилов к своим командирам и подчинённым, для него на первом месте всегда была Госпожа Служба. А уж в период, когда начиналась такая война, всё личное – отошло на задний план.