Философское постижение идеи нации. Алексей Вальков

органической взаимосвязи, взаимозависимости и взаимодействия сущего в пределах Универсума. На относительно примитивных ступенях бытия принудительное действие этого «закона» проявляет себя в формах познаваемых нами в виде физических и химических законов, на более высокой – в виде биологической необходимости. В сфере человеческой жизнедеятельности эта же необходимость находит свое выражение в форме экономических, социологических, право-политических, нравственных, психических законов развития человека и общества. И здесь, наряду с необходимостью, мы неизбежно вступаем в область свободы.

      Как и многое другое, ощущение и осознание свободы впервые отчетливо пробуждается в глубинах нашего собственного духа, и только потом мы переносим эти впервые осмысленные нами ощущения и представления на познание внешнего по отношению к нам мира. Свобода, вероятно, сначала ощущается как антипод внешнему принуждению со стороны общества и природы, то есть как антипод необходимости. И потому ее первой, содержательно самой бедной и наиболее абстрактной логической характеристикой будет, скорее всего, видовое представление о свободе как самоопределении изнутри, из глубины того существа, о котором идет речь. Свобода, следовательно, с точки зрения своей ближайшей родовой характеристики – это прежде всего свойство духа, как активного, направляющего и формообразующего начала единосущей субстанции мироздания.

      С позиций развиваемого здесь мировоззренческого подхода, традиционно непримиримому дуализму свободы и необходимости (также, впрочем, как духа и материи, цели и средства и т.п.) противополагается двуединое единосущие того и другого, когда свобода и необходимость трактуются как различные способы внутренне единого действия всех вещей мироздания. При этом, свобода, скорее, достигается в процессе саморазвития мира, тогда как необходимость уже изначально актуализирована в нем во всей своей мощи и выступает в качестве господствующего способа действия на относительно ранних ступенях бытия мироздания.

      В целом же, и то и другое, но каждое по-своему определяют и выражают способы действия всего сущего в пределах одного и того же реального (и логического) поля, полностью охваченного действием «закона» саморазвития. И здесь возможность свободы (хотя бы в своей зачаточной форме) и необходимость одновременно бытийствуют в глубинах каждого существования. При этом «закон» саморазвития достаточно жестко детерминирует способ действия сущего только на ранних, неразвитых ступенях бытия, оставляя известный простор для самоопределения сущего на его более совершенных ступенях. В последнем случае он проявляет себя не как тотально доминирующее принудительное начало, но, скорее, как тенденция, задающая общий вектор движения сущего в определенном русле. В то же время выбор конкретной струи этого движения и порядок следования в ней (средства, способы и др.) во многом определяются уже самим сущим.

      Говоря иначе, свобода (впрочем, также