Запретный ангел. Джови Холт

это? Какая еще четвертая стадия? Нет-нет, вы наверняка что путаете. У нее и раньше бывали головные боли, но ничем подобным они никогда не болела.

      Я начинал злиться, потому что этот мужчина явно нес какую-то чушь.

      – Мистер Саверс, мы, разумеется, проведем дополнительное обследование, но я говорю вам это для того чтобы вы были заранее готовы. Я понимаю, это тяжело слышать, но…

      – Подождите, так вы хотите сказать, что это дерьмо не лечиться?

      – Мне очень жаль.

      – Но с этим ведь можно жить, так ведь?

      – Некоторое время, да.

      – Что значит «некоторое время»? И сколько у нее этого времени?

      – Без полного обследования сложно сказать. Обычно люди с таким диагнозом живут не дольше года.

      С этого самого момента и начался ад. Отец так и не приезжал в больницу. Я ненавидел его за то, что ему было все равно, и за то, что мне постоянно приходилось врать матери, когда она спрашивала, почему он не приезжал. Лишь спустя неделю он, наконец, соизволил навестить ее и договориться об отдельной палате. Он приезжал к ней только раз в неделю, а иногда отправлял своего водителя, чтобы тот передал ей жалкий букет цветов. Я почти каждый вечер ссорился с ним по этому поводу, надеясь, что он все же хоть раз поступит по-мужски и отнесется с уважением к маме. Но его визиты по-прежнему были слишком короткими и довольно редкими. А потом в какой-то момент все вдруг резко изменилось. Отец стал приезжать в больницу каждый день, словно любящий муж, и мне казалось, что после этого маме становилось немного лучше. Но тогда я еще не знал истинную причину столь переменчивого настроения своего отца. Оказывается, эта причина имела имя. И звали ее Джалия мать ее Холбери. Иранская беженка, падкая на слишком толстые мужские кошельки.

      Лучше бы в то утро я не прогуливал занятия. Лучше бы мои глаза не видели этого. Потому что я возненавидел сразу двух человек с той самой минуты, как я вошел в темную ординаторскую и увидел один испуганно выглядывающий зеленый изумруд из-за затылка своего отца, пока его губы соединялись с губами моего уже испорченного ангела. Его руки лежали на ее заднице под задранным халатом, пока он продолжал прижимать ее к стене, даже не заметив, что кто-то вошел. Пока она смотрела на меня, я хотел лишь одного – убить их обоих. В ту же секунду я вылетел оттуда так быстро, как только мог и кажется, мой отец услышал, хлопок двери, потому что уже через секунду я услышал, как он зовет меня, пока я иду к выходу. А когда он попытался меня остановить, схватив за плечо, я ударил его. Позже за его спиной в дверях появился мой падший ангел в помятом халате и раскрасневшимися губами и я взбесился еще больше. Клянусь Богом, я думал что не сдержусь и что-нибудь таки устрою, но через две двери отсюда лежала моя мать, и это было единственной причиной, по которой я смог взять себя в руки.

      Мама была уже слишком слаба, и я из-за всех сил старался уберечь ее и вел себя так, будто ничего не произошло. После того, что я там увидел, мы не общались с отцом пару недель, и лишь когда маме стало намного хуже, мы