Кот на плече. Александр Владимирович Марков

явно входил во вкус. – И у нас пять лучей, следовательно – надо пять скульптур. А если отразить все ключевые этапы нашей военной истории? Великая Отечественная Война, Бородинская битва, Ледовое побоище, Куликовская битва и Полтавская? Солдаты разных эпох. Их можно взять с картин. Очень будет красиво.

      – Голограммы из Ледового побоища и Куликовской битвы слишком будут похожи друг на друга, – вставил я реплику. – Давайте вместо одной из них – Первую мировую представим.

       Я знал, что эта война по-прежнему не очень популярна, несмотря на Брусиловский прорыв и победы Юденича над турками. Россия ведь из неё вышла, так и не получив заслуженного. Более того, она окунулась в хаос Гражданской.

      – Был такой казак Крюков, герой, полный георгиевский кавалер, – уговаривал я директора.  – На свою пику австрийцев, как сосиски насаживал.

      – Молодой человек, я историю получше вас знаю. Про Крюкова, естественно, наслышан, и не надо мне объяснять, кто это. Но вот насаженные на пику австрийцы – это жестоко и не политкорректно, – возразил мне директор, но хорошо было, что он вообще заговорил со мной на эту тему. – Я бы на пику кое-кого другого насадил, но в ту войну они среди наших союзников числились, и Крюков их, следовательно, насаживать на пику не мог.

      – Тогда с пикой, но без австрийцев.

      – Можно подумать. Но богатыри с червлеными щитами – лучше.

      – А скульптуры цветными делать? – спросила наконец Настя, которая во время нашего диалога с директором поглядывала то на него, то на меня и взгляд этот буквально метал молнии.

      – Ой, я об этом не думал. А что, можно? Неплохо бы.

      – Это займет катастрофический объем памяти, – сказала Настя. – Мой компьютер не потянет. Надо будет делать более мощный. Он дорогой.

      – Насколько дорогой? – спросил директор.

      – Пока не могу сказать. Мне нужно всё просчитать.

       Разговор с директором забрал больше сил отчего-то у Насти, чем у меня, хотя это я её прикрывал и отражал первые удары. Выйдя из кабинета, она всё ещё держалась на ногах, но на ступеньках длинной парадной лестницы покачнулась, и, чтобы не упала, я не просто взял её под локоть, а схватил за пояс. Ноги её подкосились. Она обвисла в моих руках, и, выйдя на улицу, я потащил её к ближайшей лавке, усадил там и испуганно спрашивал, что стряслось и надо ли вызывать скорую.

      – Со мной всё в порядке, – сказала Настя, но я понимал, что она врёт, потому что у людей с таким бледным лицом всё в порядке быть не может. – Устала. Посижу здесь, отдохну, потом пойдем.

      – Хорошо, – сказал я, присел рядышком и обнял её.

      Настя смотрела куда-то перед собой стеклянным взглядом. На её глазах постепенно навернулись слезы, а когда влаги там стало так много, что поверхностное натяжение больше не могло её удержать, слезы побежали по щекам. Только тогда она их заметила и уткнулась мне в плечо, чтобы я не увидел, как она плачет.

      – Ну, ты что? – спросил я. – Всё ж вроде неплохо вышло.

      – Неплохо,