До февраля. Шамиль Идиатуллин

в маразме, всё путает, ни понять, ни объяснить не может! А они: он заслуженный, терпите, один курс!..

      – Ну и терпи, осталось-то.

      Аня тщательно вытерла глаза, мазнула руками по джинсам и тихо заговорила, глядя никуда и привычно обдирая кожу сквозь пластыри:

      – Я их всех ненавижу. Я ненавижу линал. И программирование. И себя ненавижу. Пошла маму обрадовать, а всем хуже. Зая трусливая. Боюсь всего. Выпилиться и то побоялась.

      – Когда, сегодня? Ты что, совсем?..

      Софья, охнув, присела и обняла Аню, чуть не обрушив ее на пол. Теперь ревели обе. Софья мычала сквозь слёзы:

      – Не вздумай даже, поняла? Сама тебя пришибу, надо будет, а до того – не вздумай!

      – Сейчас, думаешь, не надо?

      – Дурак ты, – сказала Софья, резко успокаиваясь.

      – Трус я, – ответила Аня, тоже переставая плакать. – Сама себя защитить не могу, а другие не хотят. Не нужна никому.

      Софья, толкнув ее в плечо, сварливо сказала:

      – Хрень не неси. «Никому». Ты болела, все без тебя перезнакомились, вот и всё. Походишь немного – и тоже… Потом, ты мне нужна, между прочим. Как я без тебя теперь? Лучшая на потоке, не хрен собачий.

      Она вскрыла ведро и сунула жареное куриное крылышко Ане под нос. Та отвернулась. Софья вгрызлась в крылышко сама, бурча:

      – Любимые твои, выморозилась искать. Лан, дальше что? Насовсем домой?

      – Маму это убьет, – сказала Аня безнадежно. – Беда, позор, как людям в глаза смотреть, всё вот это. «Я на тебя всю жизнь угробила, лучше бы ты в подоле принесла». Ну, не скажет, конечно, но… Нельзя домой. Ни насовсем, ни временно. А тут что делать?

      – Эссе мне писать, – с готовностью подсказала Софья. – Роллы на праздники делать, «Филадельфию» и «Калифорнию». И перепоступать.

      Аня дернула плечом.

      – У меня ЕГЭ под информатику, с таким набором больше никуда не поступишь. Мама сказала, редактор или критик – это нищета навсегда, поэтому на филфак не вздумай, не повторяй моих ошибок, ага. А досдавать… Не-е.

      Она передернулась сильнее.

      Софья неловко возилась с телефоном, зажав крылышко в зубах и тыча в экран костяшками жирных пальцев.

      – Пока на работу устроюсь, – неуверенно сказала Аня.

      Софья осведомилась:

      – Полы мыть и чай носить?

      – Нет, в инстаняши или сразу в проститутки, – отрезала Аня.

      – Во, кстати.

      Софья протянула телефон, Аня, не глядя, возмущенно оттолкнула его так, что трубка едва не вылетела из неловкого хвата Софьи.

      – Сама туда иди.

      – Размечталась, нимфоманка. Смотри-и.

      Ане стало неловко. Она, насупившись, сказала:

      – Чай носить я точно не буду.

      – Молодец, – терпеливо согласилась Софья, показывая экран. – Сисадмином, балда! Рядом вообще, в издательстве, тут пешком можно через парк. Ты не любишь, но можешь же!

      Аня приняла телефон, хмуро рассмотрела объявление, поскроллила страницу – и нерешительно улыбнулась. Софья, поспешно обтерев пальцы салфеткой, ухватила сумку, вытряхнула содержимое