Врачебная тайна доктора Штанца. Алекс Борджиа

сел на стул, стоящий подле кровати и откинул тонкий занавес балдахина. На широком ложе, в окружении вышитых подушек, под толстым пуховым одеялом, лежала пожилая женщина. Нет, не старая, но уже давно переступившая порог среднего возраста. Лица её практически не было видно.

      – Спасибо, что заглянул, – поблагодарила она Вагнера. – Надеюсь, ты пришёл один?

      – Ну конечно один, – ответил Абелард, – а с кем же ещё?

      – Я думала, что ты снова привёл этого доктора, Адольфа Менгера. Прошу тебя, не приводи его больше ко мне. Он мучает меня своими кровопусканиями, после которых я чувствую себя ещё хуже.

      – Больше, ты его не увидишь, обещаю, – сказал Абелард, склонившись над женщиной. – Сегодня к тебе придёт другой человек. Он тоже доктор, поселившийся в нашем городе совсем недавно. Надеюсь, что его помощь окажется куда действенней, чем лечение Менгера.

      – Прошу, не мучь меня и себя докторами, – резко взмолилась женщина. – Поверь, мне уже никто не поможет. Лучше я умру спокойно, от естественного течения своего недуга, чем от ужасных пыток, которым меня может подвергнуть очередной врач.

      – Я слишком люблю тебя, чтобы позволить себе и тебе опустить руки, и не предпринимать каких-либо попыток для твоего излечения, – возразил Вагнер. – Так что извини, но я всё же позволю этому доктору осмотреть тебя. По крайней мере, я смогу составить о нём, как о лекаре, своё собственное мнение.

      – Как хоть его имя? – поинтересовалась женщина, поняв, что спорить с мужем бесполезно.

      – Его фамилия Штанц, – ответил ей Вагнер, – доктор Хенрик Штанц.

      – Странное имя, – проговорила, тяжело вздыхая, женщина. – Он еврей? И когда ты его приведёшь?

      – На еврея он вроде не похож. А вообще, кто знает?! – пожал он плечами. – Я жду его в ближайший час, – сообщил ей муж, взглянув на карманные часы, но из-за мрака в комнате, он не смог рассмотреть на них даже стрелок, поэтому убрал часы обратно.

      – Это Бог покарал нас за наши грехи, – вновь сказала женщина. – Поэтому у нас и не было больше детей, поэтому я и умираю.

      – Не за что нас карать, – ответил ей муж. – Мы просто не успевали завести детей из-за моей службы, вот и всё.

      – Ну а как же наш первенец? – хрипло спросила пожилая фрау и по её щекам нескончаемым потоком потекли слёзы.

      Вагнер отвернулся и закусил нижнюю губу.

      – А то, как мы обвенчались в церкви Святого Фомы, ты тоже забыл?

      – Это было давно, – ответил Вагнер, сглотнув возникший в горле ком. – И к тому же, никто из пасторов не знал, что я католик. Так же, как никто здесь не знает твоей семьи и то, что раньше ты была лютеранкой.

      – Кроме Него, – горестно возразила женщина, указав пальцем в потолок, намекая тем самым на Всевышнего. – И разве не достаточно того, что я потом тайно крестилась в нашем соборе, став католичкой? Или ты считаешь – этих грехов мало, чтобы Бог отвернулся от нас? – И, видя, что муж молчит, добавила: – Лишь только поэтому у нас нет детей. Лишь только поэтому