Ремиссия. Елена Жукова

решился.

      – Да.

      – Пойдём, – она протянула Егору узкую ладонь. Он принял руку Лиды и увидел впереди сияющий ослепительным магниевым светом тоннель.

      Ремиссия

      Я не могу, не могу… С тех пор, как ты ушёл, моя жизнь остановилась. Мелькание минут на дисплее часов, смена дня и ночи – это всего лишь иллюзия. Я застыла в пустоте. Внутри меня болит пустота. Ты ничего не оставил после себя. Ты всегда был жадным и выжимал мою любовь всю – до последней капли. Но тебе и этого оказалось мало…

      ***

      – А я даже рада, что вы расстались. Он тебе не пара.

      – Мам, как ты можешь? Мне плохо без него, понимаешь, плохо! Я жить без него не могу, дышать не могу. А ты говоришь…

      – Наташа, ты должна взять себя в руки! Нельзя так распускаться! Посмотри, во что ты превратилась?

      – Мне всё равно!

      – Не говори глупостей! Он – не первый и не последний. Через год ты сама посмеёшься над своими страданиями.

      – Мам, прекрати! Извини… Мне нужно идти… Я к Тамаре.

      – Ну, так-то лучше. Привет ей от меня.

      ***

      – Ты же мудрая, Тамарка. Ну, помоги мне! Сделай же что-нибудь. Иначе сделаю я… То, о чём даже думать страшно. Но, кажется, это единственный способ остановить боль.

      – Наташка, даже заикаться об этом не смей! Он не стоит тебя.

      – Стоит – не стоит… Мы же не на рынке! С ним я могла быть собой. Даже лучше, чем собой. Но он ушёл, и меня больше нет. То, что ты видишь – это лишь пустая оболочка.

      ***

      Я бреду по длинному полутемному коридору. Жарко, душно, влажно. Густой пар растворяет перспективу. Своды нависают низко, и с них падают тяжелые капли. Свет… Свет идёт откуда-то снизу, и от того тень моя ложится не на пол, а на стены. И на клубы пара. И колышется вместе с ними…

      На мне длинная холщовая рубаха. Голова покрыта капюшоном, ноги босы. Вдоль позвоночника щекотно скатываются капли пота. Рубашка пропиталась сыростью и липнет к телу.

      Куда я бреду, грешная, неприкаянная душа?

      ***

      Тяжёлое дыхание подсказывает, что в дымной темноте пещеры кто-то есть. Кто-то огромный и ужасный. Страх поднимает дыбом волосы на теле. Я задыхаюсь от внезапного выплеска адреналина. Но убежать невозможно – отяжелевшие ноги прилипли к мокрому камню.

      – Ты кто? – истерично взвизгиваю я, и эхо многократно умножает панику: – Ты кто? Ты кто?

      Из горячего марева выступает громадная птичья лапа. На растопыренных пальцах толщиной в мою ногу – сетка кожи и кривые чёрные когти. Когти скребут по полу, подбираясь всё ближе. Мимо виска просвистывает что-то тяжёлое и, извиваясь, хлещет об пол. Я вижу хвост в роговой чешуе. Высоко надо мной гремит голос невидимого чудовища:

      – Я Сфинкс. Сфинкс. Сфинкс.

      Сфинкс. Я знаю его. Это тот, кто задаёт загадки.

      – Почему ты такой?

      – А каким я должен быть?

      – Тебя изображают львом с женской головой и грудью…

      Сфинкс снисходительно смеётся, и эхо раскатывает по дальним углам пещеры булыжники его