Ещё один день. Мария Купчинова

на своём пути… Давай, дорогой, поговорим о прозе. Деньги у тебя есть?

      Стас неопределённо пожал плечами.

      – Сколько стоил твой билет на самолёт?

      – Двадцать пять.

      Мужчина достал бумажник. Стас обратил внимание на то, какие обветренные, морщинистые руки у собеседника, и бумажник такой же: старый, обтрёпанный, но довольно толстый.

      – Возьми, – протянул зелёную купюру с профилем Ленина.

      – Нет, что вы!

      – Не обижай, дорогой. Как сыну даю. Догадываюсь, за девушкой едешь. Как же ты хочешь увезти её, если не будет денег на билеты?

      Стас только вздохнул.

      – Бери, – крикнул кто-то с места у иллюминатора. – Он от души.

      Старик, насколько позволяли скрюченные артритом пальцы, старался набирать текст быстрее, пока не ускользнули из памяти так неожиданно пришедшие воспоминания.

      – Я отдам. Напишите адрес, пришлю, – Стас неловко улыбнулся. – Знаете, сосед по комнате в общежитии считает, что у мужчины всегда должен быть в заднем кармане брюк полтинник. А у меня так не получается.

      – Небось, твой сосед с Кавказа? – засмеялся тот, кого назвали поэтом.

      – Из Баку.

      – Ясно. Не грусти, парень. Не сразу, но всё у тебя получится… Ты верь.

      Город Аллы встретил дождём и запахом лета. На телефонный звонок ответил женский голос, и в ответ на просьбу позвать Аллу, сразу рассвирепел:

      – Знакомый, что ли, звонит? Объявился? Так нет её. И забудь этот номер, нам от тебя ничего не надо.

      – Подождите, я…

      – Не надо, сказала! – трубку бросили.

      Летний дождь в южном городе – всегда немного театральное представление: комедия или трагедия, кому как повезёт. Если верить приметам, обильный дождь – обязательно к счастью. В приметы Алла не верила. Просто стояла у окна и смотрела, как с надрывом, словно в последний раз, серый дождь лупил по серым лужам, объединившимся в одну большую реку. Как мгновенно вспыхивали и гасли молнии, гремел где-то далеко, за рекой, гром, а редкие прохожие, разувшись, форсировали вырвавшуюся на свободу водную стихию, волочившую за собой мусор, обломанные ветки деревьев и белые лепестки отцветающей акации.

      Звонок в дверь раздался неожиданно. Алла никого не ждала. Это, конечно, была неправда: сердцу трудно привыкнуть к тому, что твердит рассудок. Умом Алла понимала, что с Андреем они расстались навсегда, но крохотный огонёк надежды вопреки всему теплился…

      – Ты?!

      В дверях стоял Стасик Петровский, с него, как с фонтана слёз, крупными каплями на пол стекала вода.

      Нежданный гость протянул несколько сорванных веток акации (с благоухающих белых кистей тоже текли струи воды, мгновенно превращая скромную лужу на паркете в нескромный потоп) и мрачно сообщил:

      – Там дождь.

      – Я догадалась, – кивнула Алла. – Что это у тебя на голове?

      Стас снял нечто разбухшее, когда-то бывшее соломенной шляпой, перевернул «это», вылив на паркет очередную порцию воды, задержавшуюся на широких отогнутых полях, задумчиво покрутил