Брянский капкан. Александр Михайловский

на сокращение населения…» «Следует пропагандировать… добровольную стерилизацию, не допускать борьбы за снижение смертности младенцев, не разрешать обучение матерей уходу за грудными детьми и профилактическим мерам против детских болезней».

      Я взглянул на своего собеседника.

      – Теперь вы понимаете, Антон Иванович, что мы сражаемся не только за свою свободу, но и за саму возможность сохраниться как народ?

      Генерал, с едва сдерживаемым гневом слушавший высказывания рейхсфюрера СС, неожиданно вскочил со стула и рявкнул:

      – А вот этого не хотите, господа тевтоны! – Он сложил пальцы правой руки в кукиш и помахал им в воздухе. Глаза его горели.

      – Александр Васильевич, – сказал он, – большое вам спасибо за вашу политлекцию. Теперь для меня не осталось уже никаких сомнений: Красная Армия победит этих германских вурдалаков, потому что за нами правда, и за нами Бог. И, как говорил наш великий предок император Петр Великий, «Аще Богъ по насъ, то кто на ны?»

      – Антон Иванович, – сказал я разволновавшемуся генералу, – этим летом должно решится очень многое, и мы с вами по приказу Верховного тоже в этом, разумеется, поучаствуем. Многих злодеев наши товарищи уже успокоили, дойдут руки и до палача Гиммлера. Хочу вам сообщить, что завтра на станцию Севастополь-товарная в наш адрес придет первый эшелон с новейшими для Красной Армии БМП-37. Что это, вы увидите завтра, скажу лишь, что наша бригада – не какая-нибудь «забытая деревня», а достаточно боеспособная часть, которая снабжается по высшему разряду, наравне с частями ОСНАЗ.

      – Да, разумеется, – сказал генерал Деникин, вставая, – а теперь, Александр Васильевич, давайте посмотрим вместе с вами расположение бригады и поговорим с людьми…

      26 апреля 1942 года. Вечер. Орловская область, Навлинский район. Лесной массив в 20 км южнее станции Выгоничи. Временная база Сумского партизанского соединения под командованием Сидора Артемьевича Ковпака

      – Ну, шо скажешь, Сэмэн? – Ковпак задумчиво пошевелил небольшой, чуть тлеющий костерок длинным кривым дрючком.

      – Это ты о чем, Сидор Артемьевич? – переспросил его Руднев, устало глядя в рдеющие угли.

      – Та обо всем, – уклончиво ответил тот. – Об этом майоре из ОСНАЗа, о нынешнем ходе войны, та о новой политике партии. Даже генерал Деникин сейчас уже не белогвардейская сволочь, а свой человек и наш союзник в кровавой борьбе с гитлеровцами. А сколько мы с тем Деникиным тогда воевали? Сколько он у нас тогда крови выпил, гадина белогвардейская?

      – Так то было тогда, – Руднев развел руками. – Сейчас совсем другое дело. Нынче политика партии такова, что тот из бывших беляков, кто против Гитлера, тому прощение и искупление в бою, а кто воюет за фашистов, того к стенке без суда и следствия.

      – Это-то понятно… – вздохнул сидящий напротив Ковпака Базыма. – Весь вопрос в том, не размоем ли мы таким