Сердце язычницы. Патриция Мэтьюз

несвежее дыхание и вонь застарелого пота.

      Не встретив сопротивления, Радд стиснул ее правое запястье. Его свободная рука легла на грудь. Девушка рванулась, но, к ее удивлению и испугу, Радд оказался сильнее. К тому же он разозлился и так стиснул ей грудь, что на глаза навернулись слезы.

      – Не трепыхайся, а то хуже будет! – со злобной насмешкой прошипел он. – Строишь из себя недотрогу, как будто я не знаю, что вы, туземки, готовы раздвинуть ноги для каждого встречного-поперечного.

      – Только если мужчина нам по душе! Ни одна девушка не отдается тому, кто ей ненавистен!

      – Ненавистен, вот как? Я тебе покажу – ненавистен!

      Радд так стиснул грудь Лилиа, что от боли у нее помутилось в глазах, и это позволило мерзавцу опрокинуть ее на пол.

      Придавив ноги девушки коленом, а грудь локтем, он начал дергать узел капа. Ткань треснула, Радд сорвал и отбросил ее, а затем раздвинул Лилиа ноги.

      – Теперь мы посмотрим, кому отдаются туземные девки! Лежи и получай удовольствие, моя разборчивая принцесса.

      Лилиа забилась со всем отчаянием обреченности, но перевес был явно на стороне насильника. Побагровевший Радд тянулся к ней мокрыми губами. Глаза его остекленели от вожделения.

      Вклинившись между ногами девушки, Радд начал расстегивать брюки. Ему пришлось убрать руку с груди Лилиа. Жадно глотнув воздуха, девушка изо всех сил рванулась в сторону, почти сбросив с себя насильника. Отведя ногу, она с размаху всадила колено ему в пах. Радд завопил от боли и обмяк. Теперь уже не составило труда оттолкнуть его.

      Девушка схватила свою капа, вскочила и прикрыла наготу. Зажав руками пах, Радд поднялся на колени.

      – Я тебя предупреждала, – процедила она. – Запомни, Радд: что бы ты ни делал, я не покорюсь!

      – Проклятая желтая сука! До сих пор я обходился с тобой мягко, но за это… за это тебе не поздоровится!

      Двое суток не поворачивался ключ в двери каюты, двое суток не появлялся Эйза Радд. Запах от помойного ведра стал невыносимым, Лилиа ослабела от голода и жажды.

      Несколько раз девушка приближалась к двери, но уходила, так и не постучав, не желая признать себя побежденной. К тому же Лилиа сомневалась, что Радд уморит ее голодом. Почему-то она представляла для него ценность, а он был скаредный и жадный..

      По истечении вторых суток послышался скрежет ключа. Лилиа тотчас поднялась. За время плавания она потеряла в весе, а теперь еще и ослабла, но встретила своего тюремщика с высоко поднятой головой. Он принес ведро воды и миску с едой.

      – Фу, ну и смердит здесь! – Радд поморщился. – Чтоб мне пропасть, сроду не нюхал такой вони! Вот тебе вода, вымойся, а этим можешь набить свой пустой живот.

      Ей хотелось наброситься на пищу, но Лилиа не двинулась с места, чтобы Радд не заметил, как она слаба.

      – Спасибо, – с достоинством промолвила она.

      – Не благодари. Ты для меня не человек, а только имущество, в которое вложены денежки.

      Радд поставил миску и ведро на пол, подхватил помойную жестянку и исчез за дверью.